Любовь и честь

– С какой целью? – осведомился Рожер. – Разве может король Англии поддерживать меня в моих постоянных битвах со Священной Римской империей? Или с византийцами, которым так хотелось бы убрать меня с Сицилии? Нет, друг мой, твои соотечественники ничем не могут мне в этом помочь, так что нет нужды в посольстве к властителю этой несчастной страны. Однако, если ты готов выполнить одно щепетильное задание, я пошлю тебя в Рим переговорить с папой, в чьей поддержке я очень нуждаюсь.

Так еще раз возвращение в Англию было отложено. Шли годы, и, верный своей присяге Рожеру, Элан плавал с его флотом под командованием Георгия в Италию, на Корфу, даже на Греческий полуостров. Кампании проходили успешно. Его награды и богатство накапливались. Будучи дома, в Палермо, он часто навещал Пирса и Йоланду. Самира звала его дядя Элан. Если бы не гнетущее чувство вины и любовь к узнице Рэдалфа Джоанне, он мог бы чувствовать себя почти счастливым.

Постепенно все в королевстве Рожера начало меняться. Поддавшись настойчивым уговорам своих советников, Рожер решил снова жениться.

– Тебе тоже надо подумать о браке, – сказал он Элану. – Ты, знаешь ли, не молодеешь, а мужчина не должен прожить свою жизнь в одиночестве. Никто никогда не займет в моем сердце место Эльвиры, но Сибилла Бургундская – женщина хорошая, и я буду с ней счастлив. Элан, ты должен, как я, жениться ради здоровой спокойной жизни, окруженной любовью жены и детей.

Но Элан не мог смириться с браком без любви и все чаще жалел о том, что клятва верности Рожеру удерживает его на Сицилии.

Женившись, Рожер больше, чем раньше, проводил времени в Палермо. Георгий также оставался дома. Оба старели, Георгий недомогал особенно часто, страдая от камней в почках и какой-то болезни, которая постепенно подтачивала его жизненные силы. Йоланда выхаживала Георгия во время частых болезней и оставалась в его доме иногда по нескольку дней.

В пасхальное воскресенье лета Господня 1154 в кафедральном соборе Палермо Рожер короновал своего старшего сына Вильяма соправителем Сицилии. Это был верный признак того, что старый воин понимал, как слабо его здоровье. На этом торжественном событии присутствовали вся знать королевства, а также многие из иностранных сиятельных гостей.

Вскоре после коронации и сопровождающих ее торжеств Георгий Антиохийский серьезно заболел. Долгие дни проводила Йоланда у его постели, но ни ее постоянная забота, ни искусство врачей не смогли его спасти. Георгий продержался с тяжкими муками до ранней осени и умер, когда старый год близился к концу. Похоронили великого Эмира аль-Бахра дождливым и ветреным декабрьским днем. Стоявшая между Пирсом и Эланом, Йоланда не переставала дрожать от горя и сознания невосполнимой потери.

– Тебе не надо было приходить на кладбище, – попенял ей Пирс. – Ты промокла и замерзла.

– Разумеется, я должна была прийти сюда, – отозвалась Йоланда. – А теперь мне надо позаботиться о поминках в его доме. Я принимала гостей дяди Георгиоса всю свою юность. Сегодня я приму их в последний раз.

Когда она отошла от мужа поговорить с членом Королевского совета, Пирс и Элан обменялись тревожными взглядами.

– Я позабочусь о том, чтобы Йоланда не забеременела снова, – тихо сказал Пирс. – Есть много способов любви, чтобы избежать этого. После недавнего случая я не хочу больше подвергать ее такой опасности. Но я не могу помешать ей заботиться о тех, кого она любит. Это в ее доброй натуре проявлять заботу о других, и она доводит себя этим до изнеможения, как было с Георгием.

– Быть может, теперь, когда Георгия нет на свете, ты сможешь заставить ее отдохнуть, – предложил Элан.

Но беспокойство Пирса было не напрасным. Незадолго до Рождества, утомленная долгими часами бдений у постели Георгия, Йоланда заболела. Ей становилось все хуже и хуже.

– Я объяснил Рожеру, почему ты не, был при дворе, – сказал Элан ранним утром нового года. – Он понял, что ты не хочешь оставлять Йоланду. Как она сегодня?

– Не лучше. – Они находились в личной комнате Пирса, которую Йоланда обставила сама. Там стоял большой письменный стол с удобными креслами с множеством мягких подушек. Вдоль одной стены шли полки, на которых расположились свернутые свитки, карты Южной Италии и Сицилии, и несколько книг в дорогих кожаных переплетах. Два высоких окна выходили в сад. Пирс крепко потер ладонями лицо. – С ней сейчас Самира. Мы там находимся по очереди, так что Йоланда никогда не бывает одна. Боже мой, Элан, что я буду делать, если она… Нет, я не могу даже думать об этом. Не могу. Йоланде станет лучше! Когда придет весна, когда снова солнце согреет землю, мы поедем на холмы, будем есть медово-миндальное печенье, смеяться и предаваться любви. Как делали всегда.

Элан ничего не мог ответить ему в утешение. Нет таких волшебных слов, которые можно бы было сказать человеку, теряющему любимую женщину. Но их соединяла крепкая мужская дружба. В молчаливом сочувствии Элан положил руку на плечо Пирса, и так они недвижно стояли в грустном раздумье.

– Папа. – В дверях появилась Самира. – Мама спрашивает тебя.