Любовь и доблесть

– Пользуйтесь. Респондент может подключать любую технику и упрется вот в эту схему. – Парень нажатием клавиши вывел на экран карту Европы, сплошь исчерченную красными линиями. – При известном усилии можно, конечно, идти по цепочке, но весь фокус в том, что, хотя ловец и поймет, что звонок не имеет отношения к этой телефонной схеме, вычислить, откуда конкретно с ним говорят, не сможет. Если, конечно, у него нет связей в АНБ. В смысле – в Агентстве по национальной безопасности. – Рутен помолчал, закончил:

– Это в Штатах.

– Я в курсе.

– В эфир с вашего модема мы выходим через стационарный американский спутник. У них там АНБ если и пониже Бога, то ненамного.

– У тебя есть подобная программа по телефонам-автоматам США?

– Да. На этом же диске.

– Получишь еще три сотни, а диск оставляем, лады?

– Лучше пять.

– Можно и пять, но это столько не стоит.

– Кто знает, что чего стоит в этом мире?

– Говоришь много.

– Разве?

– Ну.

– Так цену набиваю. Люди вы, по всему видать, денежные, с размахом, на отдыхе. Ив карманчике у вас – сплошь зелень нашпигована.

– Хочешь совет, Рутен?

– Бесплатный? Хочу.

– Тот, кто считает чужие деньги, никогда не будет иметь своих.

– Я не считаю. Я – любуюсь.

– Да ну?

– А то. Баксы плотной пачкой, да еще эдак небрежно свернутые... Форсите?

– Есть немного.

– А афоризмус? Сами выдумали?

– Угу.

– Тогда добавьте: жизнь, дескать, научила. Для содержательности.

– Жизнь никогда никого ничему не учит. Сначала дает информацию к сведению, потом – к размышлению, потом – к действию...

– А потом?

– А потом – кончается.

– Вы оптимист...

– Жизнь научила.

Глава 87

Данилов улыбнулся, вложил три сотни в ладонь Рутена:

– Погуляешь немного?

– Как скажете. А остальные деньги?

– После окончания сеанса связи.

– Понял, не дурак.

Рутен вышел.

– Звоним папе? – оживилась Даша.

– Погоди. – Данилов склонился к монитору, забегал пальцами по клавишам. – Дай-ка гляну информацию по биржам... Если что-то действительно поменялось, мы это увидим по биржевым чартам.

– Что такое чарты?

– Графики колебания курсов ценных бумаг.

– Нам это нужно?

– Да. Пока я не понимаю, зачем тебя похитили!

Ничего существенного на бирже не происходило. Несмотря на колебания цен на нефть и газ, цены покупки и продажи акций местных энергетических и транспортных компаний существенно не менялись. Плавные восходяще-нисходящие тренды. Покой и благорастворение.

Олег тряхнул головой.

– Ты что воздух бодаешь, Данилов?

– Тупик. Рынок нефти и газа, и здешний, и транзитный, поделен и расписан.

И ни за какие коврижки никто ни с кем не лается. Было повышение мировых цен, потом – падение, но это рутина... Не показывает биржа даже отдаленно ничего такого, что могло бы вызвать... столь бурную реакцию какой-либо из сторон, как твое похищение.

Данилов провел пальцами по клавишам, на экране монитора появилась телекартинка.

– Решил развлечься дневным сериалом? Самое время.

– Вчера в нашем Датском королевстве был не самый спокойный денек. Кажется, на третьем национальном время городских новостей. Может быть, то, что мы просмотрели, заметили журналисты?

– Журналисты видят только то, что им помогают увидеть люди умные и заинтересованные!

– Вот на это я и рассчитываю.

Новости были пусты, велеречивы и чуть напыщенны, как всякие новости.

Данилов слушал вполуха. Ничего экстраординарного.

– И долго ты будешь разглядывать эту глупую смазливую мордашку? – спросила Даша, кивнув на ведущую.

Данилов пожал плечами, пролистал несколько каналов. Все чинно, благопристойно, благолепно. Все слишком чинно, благопристойно, благолепно. Судя по всему, разбитый «крузер» на ночной дороге отнесли к обычному дорожно-транспортному, покойников в районном городишке – к местечковой криминальной разборке. «На люди» ничего не вышло.

Данилов замер. С экрана на него смотрел он сам: в камуфляжной форме, молодой, худощавый. Взгляд прямой и жестокий.

– Органами правопорядка разыскивается Олег Данилов, бывший боевик спецподразделения советскойгосударственнойбезопасности,бывший легионер-наемник в одной из африканских стран. Был ранен и контужен. Возможны психические отклонения, чреватые общественно опасным насильственным поведением.

Может выдавать себя за журналиста, профессионального военного, работника спецслужб, криминального авторитета. В последнее время работал сотрудником одного из княжинских издательских холдингов. Возможно, вооружен.

Брови Даши Головиной поползли вверх.

– Держите меня все и еще восемь человек! А почему не сообщили, что ты всю жизнь выдавал себя то за плошку для овсяного киселя, то за мирно пашущий колхозный трактор?

Картинку убрали, дикторша замешкалась, поискав глазами что-то на суфлере, не нашла, взяла со стола бумажку, видимо только что положенную перед ней ассистентом режиссера, начала читать: