Любовь и другие человеческие отношения

Ф. Перле в качестве индикатора слияния выделял две повторяющиеся эмоции: вина и обида. Вина — это способ наказания себя за нарушение слияния, желание подстроиться под другого человека. Обида — это наказание другого за то, что он разрушил слияние, это желание подстроить его под себя. Представим, что муж купил билеты в театр, приходит домой и приглашает жену. А она ему отвечает: «Ты что, какой театр?! Дома столько дел, от дай билеты соседям». Если эта пара находится в слиянии, муж попадает в трудную ситуацию. Ради сохранения согласия он может сделать так, как посоветовала жена, и остаться дома. Но тог да у него будет на нее обида, так как он все-таки хотел пойти в театр. Но если он пойдет в театр, то чувство вины отравит ему все удовольствие: «Наверное, жена обиделась, потом с ним три дня разговаривать не будет. И зачем только я пошел в этот театр! Действительно, дома много работы, а я думаю только о себе».

Слияние не всегда является невротическим. Его суть заключается в воспроизводстве человеком своих внутриутробных отношений с матерью. Данный тип взаимосвязанных отношений плода с матерью здоров и нормален. Если матери плохо, то ее состояние передается ребенку и наоборот. Когда беременная женщина говорит: «Мы поели, мы погуляли», то это соответствует реальности. Слияние становится невротическим, когда после физического отделения ребенка от тела матери способ их общения остается прежним. Например, на консультации сидим втроем, я и мама с дочкой. Я спрашиваю дочку: «Ты умеешь рисовать?» И вдруг отвечает мама: «Да. Мы уже второй год ходим в художественную школу». То есть ребенок родился, но психологического отделения не произошло, и ребенок остался в той же невидимой утробе.

Воспитание по типу «слияние» вредно прежде всего тем, что лишает человека возможности жить своей жизнью («жить свою жизнь»). Если ребенок «мой», я за него отвечаю, но я же его и контролирую. Когда такой ребенок вырастает, у него формируется потребность в слиянии. Под видом поиска партнера для любви ищется человек, с кем можно «слиться». Поэтому явным признаком слияния являются такие выражения как, например, «Если ты от меня уйдешь, я буду страдать». Б. Хеллингер считает, что если такое прозвучало, то надо немедленно уходить, иначе будут проблемы.

В основе поддержания отношений по типу «слияние» лежит страх одиночества. Поэтому противодействием слиянию может быть такая установка: «Мне с тобой хорошо, мне и без тебя хорошо». То есть мое «хорошо» не зависит от другого человека. С этой точки зрения, условно можно выделить два вида отношений: от недостатка и от избытка. Слияние — это как раз от недостатка. Когда люди утверждают, что не могут жить друг без друга, то подразумевается, что они почти что «сиамские близнецы» или инвалиды, где каждый обслуживает другого. Когда человек может себе сам делать «хорошо», у него есть избыток и есть чем поделиться с другим.

При самопожертвовании человек выступает не берущим, но дающим, однако все его «дары» имеют общую черту: «даритель» под личиной любви удовлетворяет собственные потребности, не учитывая потребности развития «получателя». Это вредно как для самого «жертвователя», так и для его подопечного.

В качестве примера приведу фрагмент консультации. Однажды ко мне пришла пожилая женщина. Со слезами на глазах она стала рассказывать о своем сыне. Всю жизнь она его опекала, после школы устроила в институт в другой город. Через полгода выяснилось, что он там не учился да еще задолжал огромную сумму денег. Для того чтобы его спасти, ей пришлось продать квартиру. Ее вопрос был следующий: «Что мне с ним делать, как его изменить?» Я сначала попытался перевести раз говор на нее, почему это ее так волнует, как ей жить своей жизнью, а не жизнью сына. По моим правилам, надо работать с тем, кто пришел. Но женщина будто меня не слышала и продолжала говорить о своем сыне.

Я понял, что нужна шоковая терапия, чтобы пробудить ее из этого депрессивного состояния.

— Ситуация у Вас тупиковая. Думаю, что помочь Вам никак нельзя.

Слова подействовали отрезвляюще. Наконец-то она услышала меня.

— Почему? — спросила она.

— С одной стороны, перевоспитать сына в таком возрасте Вам вряд ли удастся. С другой — Вы будете продолжать заниматься его делами. Не так ли?

Она подтвердила это и спросила:

— Но, может, что-нибудь можно сделать?

— Для этого надо как-то ослабить нагрузку. Но Вы же его не бросите. Отсюда получается: чтобы Вам стало легче, есть только один выход. Надо, что бы он… умер. Тогда Вы перестанете страдать.

Женщина задумалась, а потом сказала:

— Да, и сын мне все время говорит, что думает о самоубийстве. Даже пистолет какой-то грозился достать.