Любовь и дым

Это была Рива. На ней все еще было кремовое шелковое платье. Материал был достаточно легким, чтобы колыхаться от порывов влажного ветра. Подойдя ближе, она произнесла:

— Извини, если я тебя потревожила, но люди, которые хотят уединения, не должны носить белые шорты в темноте.

— Как ты узнала, что это не Ботинки?

— Я знаю, где Ботинки, он снова пьет на верхней галерее.

— Но одет не во все белое. Я видел тебя там. Ты выглядела как привидение.

— Вероятно, во всем мире причиной половины историй про привидения является какая-нибудь женщина, бегающая вокруг дома в своей ночной рубашке и боящаяся сознаться в чем-нибудь подобном.

— Возможно, — согласился он. — Однако я искал не уединения, а покоя и тишины.

— Тогда я не буду шуметь или, по крайней мере, не задержу тебя. Просто я увидела тебя здесь и вспомнила, что так и не поблагодарила за то, что ты сегодня сделал.

— Я бы и не хотел этого.

— Знаю. Не буду на этом останавливаться, но я благодарна тебе. Я люблю жизнь, а меня могли убить.

— Поскольку я чувствовал, что это вызвало бы значительное ухудшение жизни здесь, и мне этого не хотелось бы.

— Хорошо, я рада, что все уладилось, — проговорила она.

Он ждал, что она продолжит, надеясь, что она скажет что-нибудь о причинах нападения и доверит ему свои страхи, мысли и подозрения. Когда она этого не сделала, в нем пробудилась злость.

— Ты не думаешь, что я обязан знать, в чем все-таки дело?

— А почему ты думаешь, что я знаю? — тихо ответила Рива.

— Я кое-что понимаю в тайнах, я хранил их достаточно.

Ему показалось, что она послала ему в темноте пламенный взгляд. В голосе ее прозвучали интригующие нотки, когда она проговорила:

— И у тебя их много?

— Когда я был маленьким, я привык приходить сюда. Будда был моим другом. Я обо всем ему рассказывал. Мать находила это остроумным, отец трусливым и считал, что я слишком витаю в облаках. Мне было лет восемь-девять, не намного больше, чем Пьетро.

— А я и не предполагала, что Будда может многое рассказать.

— Нет, но он никогда никому ничего не передает, не бывает шокирован и не брюзжит.

— Да, с людьми такое бывает нечасто.

— Верно. Вот почему я все еще прихожу на встречу с ним.

— Он очень стар и, вероятно, многое слышал и повидал за свой век.

Она говорила почти наобум, словно ее мысли были заняты совсем другим. Он сочувствовал ей. Ветер доносил до него ее запах, состоящий из свежевыстиранного хлопка, нежных духов и ее собственного возбуждающего женского аромата.

— Да уж, наверное.

— Я могла бы кое-что сказать ему.

— Правда? — Это было как раз то, чего он хотел, но когда она была так близко, ее доверие не казалось завоеванным.

— Собственно, это не мой секрет, а рассказанный мне Космо.

У Ноэля сдвинулись брови. Ему хотелось видеть ее лицо, но даже в темноте она смотрела в другую сторону.

— И что же это?

— Он сказал, что солгал тебе, уверяя, что я поощряла тебя на этом острове, чтобы поссорить тебя с ним, разлучить вас и самой стать хозяйкой состояния Столетов.

— Да, он говорил мне об этом.

— А ты знаешь, что он уверял меня, будто ты водишь меня за нос, пытаясь поссорить меня с ним, чтобы избавиться от меня?

— Отец был умным, иногда даже слишком. Он тоже боялся потерять тебя.

— Это неправда. Все неправда.

— Я знаю.

— Перед смертью он признался мне также в том, как он поступил с тобой.

— Ему не надо было говорить мне об этом, я всегда это знал. Нужно время, чтобы понять, почему он сказал это.

— Значит, ты ушел ни за что?

— Нет, — четко проговорил он, — это не совсем так.

Она резко повернулась к нему, и вспышка молнии осветила ее бледное, полное боли, лицо.

— Я не хотела отнимать у твоего отца твое место, я лишь хотела разделить его. Я не хотела украсть твое положение в «Столет корпорейшн» или основаться здесь, в Бон Ви. Все досталось мне по заочному решению суда из-за твоего отсутствия.

— А что бы изменилось, если бы я остался?

Наступило минутное молчание, полное невысказанных мыслей. Наконец она произнесла:

— Не знаю, но не все было бы так плохо эти годы.

— Нет, могло быть еще хуже. То, что случилось с нами в тот вечер, могло случиться снова. Отец был бы вынужден терпеть, и это убило бы его. Он обожал тебя. Ты была его скромной молоденькой невестой, которая принесла ему юность, и надежду, и нечто большее, чего я никогда не понимал вполне, но что было чем-то вроде тайного греха. Он был очарован тобой. Я не уверен, что он смог бы жить без тебя.

— Но ты ведь смог?

Он открыл было рот, но не нашел слов. Помолчав, он задумчиво проговорил:

— Ты помнишь тот сарай и как в нем протекала крыша? Было почти как сегодня, с громом, молнией и ветром.

— Тогда было не совсем так, — натянуто проговорила Рива и отошла от него. — Во-первых, был вечер, а не ночь. Во-вторых, мы могли видеть волны на море, а не рябь на прудике.

— Но ты должна признать, что там была вода и жалкое убежище.

— Это был сарай с бамбуковыми стенами и жестяной крышей, а не храм из камня, и пахло там инсектицидами и бензином.