Любовь и Гниль: Парень встретил девушку

Харрисон открыл дверь с поднятым пистолетом, но девушки едва заметили это, моргая от света и прикрывая лица руками. Мы провели их внутрь и поставили перед Воном. Пейдж оставалась скрытой, как и положено по протоколу. Мы должны были обеспечить её безопасность превыше всего остального.

Пока девочки приспосабливались к свету, я приспосабливался к ним или, скорее, к ней.

Риган была потрясающе хорошенькой. И я был так непривычен к очарованию и красоте, что мне казалось, что она легко может быть последней из прекрасных созданий на этой планете. Её глаза были тёмными, тёмно-карими, такого насыщенного цвета, что походили на шоколадные бриллианты. И, вероятно, такие же редкие. Её ресницы были густыми, скулы высокими, губы полными и мягкими на вид. Её тело было идеально подтянутым, даже если она была немного худой, и мой взгляд сразу упал на её стройную шею и… ниже. Ей не место здесь, не с нами, простыми смертными, не в мире, полном Зомби, и не в каком-либо другом месте, которое поглотило бы её и переварило в недрах прогнившего, гнилого, разлагающегося человечества.

Я покачал головой и, подойдя, встал рядом со своими братьями. Мы были единым фронтом, практика и инстинкт превратили нас в подвижную боевую машину.

Вон сидел на диване, выглядя расслабленным и ответственным. Я спрятал улыбку, потому что знал, что он выглядел намного более угрожающе, чем был на самом деле. Мы бы защитили нашу семью, если бы пришлось, но мы не были плохими парнями. И мы не набрасывались без крайней необходимости.

Вона всё это очень заинтересовало. Я мог сказать это. Его глаза впитывали Риган и её подругу, как будто он был лишён воды всю свою жизнь. Я знал это чувство.

— И что же ты нашёл, Хендрикс? — спросил он меня.

— Девчонок, — почти прорычал я. — Они ходили по магазинам.

Риган восприняла это не очень хорошо. Она фыркнула, а затем выпалила:

— Мы запасались припасами.

— Косметикой? — усмехнулся я, ожидая какого-нибудь яростного отрицания или саркастического оскорбления.

Но даже я был удивлён, когда Риган призналась:

— Всего лишь немного подводки для глаз.

Это удивило меня больше всего на свете. Это была не совсем подходящая эпоха истории для борьбы с тщеславием. Это должно было раздражать — это должно было быть огромным разочарованием. Но, чёрт возьми, это было интригующе. Я не мог вспомнить, когда в последний раз встречал кого-то, кто всё ещё заботился о своей внешности. Даже мы с братьями прибегли к бородам и лохматым волосам, а предполагалось, что мы были этим великим, последним остатком всего гуманного и цивилизованного.

Мы позволяли себе эволюционировать обратно в обезьян и пещерных людей, в то время как эти девушки действительно прилагали усилия к тому, что осталось от их жизни. Это было не совсем достойное восхищения занятие, но называть их тщеславными казалось немного жестоким.

И всё же я ничего не мог с собой поделать. Я имею в виду, это было чрезвычайно легкомысленно, особенно после того, как они чуть не умерли, пополняя запасы своей помады. Теперь пистолеты девушек были пусты, и кто знал, что у Риган было при себе, коль они лишились оружия. Они попали прямо в нашу ловушку, и если бы это были не мы, а кто-то другой. Тогда они либо были бы уже мертвы, либо… хуже.

Им повезло, что мы их нашли.

Очевидно, они были плохо подготовлены ко всему этому Апокалипсису.

Как они могли быть такими безответственными? На самом деле, это меня немного разозлило. И злость, естественно, превратила меня в осла.

— Серьёзно? — я бросил ей вызов. — Эта подводка для глаз поможет тебе остановить кровотечение?

— Нет, но ты мог бы, — быстро ответила она.

Я начал что-то говорить, хотя и не был точно уверен, что именно, когда Вон прервал меня.

— Она права. Помоги ей привести себя в порядок до того, как Пожиратели почувствуют запах её свежей крови.

Я подумал, что это, возможно, уже произошло, и собирался сказать Вону, когда её самодовольный взгляд полностью отвлёк меня. Я не мог отвести глаза, хотя и не очень старался. И с чего бы мне это делать? Она была всем в моей жизни, чего мне не хватало, и я даже не осознавал этого до этого самого момента.

Огромная, зияющая дыра сочилась пустотой и одиночеством в моей груди, съедая пространство в моей жизни с каждым бесполезным моментом, который проходил. А потом появилась она — Риган. Она была одновременно увеличительным стеклом, которое усиливало все бесцветные, жалкие чувства утраты и бесцельности, и лекарством, спасительным противоядием, которое могло исправить моё обыденное, изолированное существование.

Я шёл к ней, как жук на своём беспомощном пути к мине, метеор, притянутый её неизбежным гравитационным притяжением, огонь, вырвавшийся из-под контроля, устремлённый на этот путь либо разрушения, либо спасения. Она была светом. Она была жизнью. Она пленила меня, и каким-то образом я оказался втянутым в её магнетическое поле изысканности.

И она, казалось, даже не осознавала своего воздействия на меня.