Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 1-6)

Мой желудок буйствовал от нервов, а мозг полностью вышел из-под контроля. Я ничего не видела в этой чёртовой темноте, поэтому мой мозг просто начал прокручивать список всего самого ужасного, что могло случиться с Нельсоном или его братьями, со скоростью миллион вариантов в минуту.

Я прошла через все возможные сценарии, всё заканчивалось тем, что Нельсон умирал ужасной, мучительной смертью, пока я, наконец, не остановилась на том, что его укусит зомби, но в конечном итоге он освободится. Он войдёт в дом, ожидая, что его встретят как героя, и тогда мне придётся застрелить его. Он будет заражён, у меня не останется выбора.

И я никогда не оправлюсь от этого. Да и как я могла?

Не тогда, когда он был прав, не тогда, когда я была на полпути к тому, чтобы влюбиться в него. И ему каким-то образом удалось заставить меня признать, что в ту же ночь он умрёт!

Ублюдок.

Но тут дверь снова открылась, и дом наполнился звуками борьбы и возни. Пейдж застонала у меня на коленях, и я заставила себя сидеть смирно, чтобы ей было как можно спокойнее и удобнее.

Наконец в гостиную ввалились фигуры, три высоких и одна… невысокая. Было трудно разобрать, что несут братья Паркер, но что бы это ни было, оно не выглядело счастливым.

В итоге поверх всего шума прозвучал щелчок пули, загружаемой в патронник, и извивающее создание замерло… значит, не зомби. Появился луч света, и вошёл Харрисон с походным фонарём на низкой яркости. Хендрикс и Вон опустили на землю то, что теперь можно было назвать телом, в то время как Нельсон умело целился из пистолета в область головы.

Хендрикс осветил фонариком мальчишечье лицо, и мы с Риган дружно ахнули от удивления.

— Отпустите меня, — прорычал мальчик.

Его руки дрожали, кулаки были прижаты к бокам, лицо было грязным и покрытым сажей. Невозможно было сказать, какого цвета у него волосы или даже точно, какой он национальности. У него был колоритный южный акцент, я поняла это даже по нескольким его словам. Очевидно, он был здешним жителем, но оставался ещё миллион вопросов.

— Ни за что, — ответил Хендрикс. Его голос был гладким, как сталь, резким, но твёрдым. — Что ты там делал, шныряя по улице?

— Это вас не касается. И к вам это не имеет никакого отношения. А теперь, если вы будете так добры, отпустите меня, я просто уйду, и мы сможем притвориться, что никогда не встречались.

Я сжала губы от его мужества, но когда он бросился вперёд и пнул Вона в голень, моё веселье быстро исчезло. Вон испустил поток ругательств и поднял свой пистолет, открывая и заряжая его одним быстрым движением пальца.

— Возможно, ты не понимаешь этого, пацанёнок, — Хендрикс пошёл вперёд, пока не навис над парнишей, явно не боясь пинка в голень, — но ты находишься в серьёзной опасности. Очевидно, что, если ты бегаешь по ночам, ты можешь быть немного сумасшедшим. Но послушай меня. Я бесконечно опаснее любого Пожирателя, которого ты там найдёшь. Лучше ответить на мои вопросы, чем разжигать мой гнев. Способен ли ты это понять?

— Послушай, ты, сукин сын, у меня есть дела, а ты отвлекаешь меня от моей работы. Я не охотился ни за тобой, ни за твоими людьми. Мне просто нужно взять кое-что из сарая, и я пойду своей весёлой дорогой.

Прежде чем кто-либо успел ответить, у Пейдж начался четвёртый раунд рвотного рефлекса. Всё замерло, и мы с Риган могли позаботиться о её нуждах. В любом случае, не было никакого смысла пытаться говорить о ней, но я ненавидела, что этот мальчик стал свидетелем нашей слабости. Я понимала необходимость затащить его внутрь, из открытого и уязвимого пространства снаружи, но теперь мне казалось, что он знает один из наших самых сокровенных секретов.

— Что с ней такое? — спросил он, вызывающе вздёрнув подбородок. — Она больна?

— Ты довольно умён, не так ли? — саркастически заметил Вон.

— Ей нужно лекарство? — требовательно спросил мальчик, понизив голос до опасной октавы.

Ему было не больше одиннадцати-двенадцати лет, но он явно был мудр не по годам. Я ясно видела твёрдость и опыт, осветившее его лицо. Этот мальчик боец. И мы собирались стать свидетелями его техники выживания.

— Большинство больных в нём нуждаются, — медленно ответил Нельсон.

— Я знаю, где есть лекарство, — уверенно заявил он. — Я знаю, где много-много лекарств. Я видел на днях.

— Неужели? — Харрисон недоверчиво усмехнулся. — Ты совсем как тот маленький ребёнок, который крадётся в темноте, крадёт вещи из амбаров и уносит их в своё тайное убежище, где есть лекарства, еда и подушки?

Подушки? Харрисон, должно быть, очень устал сегодня.

— Да, я тот самый ребёнок, — возразил он. Он выпрямился и, казалось, совсем не боялся направленного на него оружия. — Но я ничего не крал. Я вернулся за тем, что принадлежит мне. Это не ваш дом. И вы не можете осуждать меня за то, что я делаю что-то плохое, когда вы не живёте здесь. Когда вы украли больше, чем я когда-либо.

Он был прав. Но это заставило меня задуматься.

— Это твой дом?