Читаем Любовь и голуби полностью

Любовь и голуби

Владимир Павлович Гуркин , Владимир Хмелевский , Джавид Алакбарли , Евгений Валерьевич Лотош

АЛЕКСАНДРА. А идут они… (Налила водку.) Все ушли на фронт… товарищи! А вы че тут делаете? А вас кака халера по ночам носит? Софья Алексеевна, за мужей наших!

Пьют.

СОФЬЯ. Доча, ты хорошо заложилась? У нас крючок крепкий, кованый.

ЖЕНЯ. Хорошо.

Серый во дворе захлебывается от лая.

АЛЕКСАНДРА (запела). Шел казак через речку домой,Шел домой молодой, холостой.Обломилась доска,Подвела казака,Зачерпнул он водыСа-а-пого-о-ой!

Раздался выстрел, и собачий лай оборвался. Стучат в окна, в двери. Стучат все сильнее, все громче.

<p>Часть вторая</p><p>Картина пятая</p>

1949 год. Июль. Вторая половина дня. Двор Рудаковых. Повзрослевшая Женя домывает крыльцо. Из распахнутого окна по репродуктору звучит: «…а я остаюся с тобою, родная моя сторона, не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна!». Отжав тряпку и постелив ее перед дверью, Женя ушла со двора на улицу. Кричит: «Ви-и-и-тя-а-а-а! Ви-и-и-тя-а-а-а!». Вернулась и, подхватив помойное ведро с водой, ушла в огород. Вскоре и оттуда послышался ее крик: «Ви-и-и-тя-а-а-а! До-о-омо-ой! Ви-и-и-тя-а-а-а!» Во двор входит Анна. Поднялась на крыльцо, вытирает о тряпку перед дверью ноги, но, услышав Женин крик, спустилась с крыльца и села на лавку. Вернулась Женя.

ЖЕНЯ. Теть Нюр, ты?

АННА. Я. Но.

ЖЕНЯ. Моих не видела?

АННА. Сына потеряла?

ЖЕНЯ. Витька утащил куда-то. Уже и постирала, и полы вымыла… Все нет. Полдня голодные бегают.

АННА. У нас они, не переживай. Капка их драниками накормила. Вот таку кучу напекла. Все наелись: и мои, и твои. Счас старшие в карты играют, а Вовка твой с сорогой возится.

ЖЕНЯ. С рыбой, что ли?

АННА. Но. В банку стеклянну ему Витька наловил – маленька така рыбеха. (Смеется.) Вовка месит ее, месит, она ускользат… Сидит, заливается, хохочет. Такой забавный парнишка получился.

ЖЕНЯ. Тьфу на тебя. Не сглазь.

АННА. Ты че, я при нем не дивлюсь, молчу.

ЖЕНЯ. Фу-у-у…

АННА. Устала? Ну и передохни. Капа там присмотрит. Передохни.

ЖЕНЯ. Они куда так быстро растут-то?

АННА. Кто?

ЖЕНЯ. Дети. Оставались бы всегда маленькими.

АННА. Ему сколько сейчас?

ЖЕНЯ. Володьке? В сентябре четыре будет. Оё-ё-о! Смотри-ка: в сорок пятом родила, Вите тогда… Четыре с половиной. А теперь уже и ему почти четыре. Володе – четыре!

АННА. Витька в какой класс пойдет? В третий?

ЖЕНЯ. Во второй! В январе восемь исполнилось… Ну да, восемь.

АННА. Как на дрожжах, ага. Капка моя уже шухарит помаленьку! Но! Котуют у ей под окнами, ой, котуют. И ниче не сделаешь. На танцы в Дивью как птица махат! Двенадцать километров туда, двенадцать обратно – ф-фить, ф-фить! О, кобыла! Отец жив был бы, сдерживал бы как-то. А не нравятся ей наши ромахинские, вот и летат туда-сюда. Жень, задремала, что ль?

ЖЕНЯ. Угу.

АННА. Замотали, поди, в Мотовилихе? За каждым помой-прибери… А тяжелый кто, а с температурой? Они ж капризные… Ну да…

Входят Римас и АЛЕКСАНДРА. Римас катит свежевыструганный самокат.

АЛЕКСАНДРА (поет). Говорят, я боевая,В девках не остануся.Ох и горюшко тому,Которому достануся.

РИМАС. Витька! Вить! (В окно.) Иди! Принимай транспорт!

ЖЕНЯ. Дядь Римас, нет его.

АННА. У нас он с Вовкой.

АЛЕКСАНДРА. Елочки-сосеночки, иголочки колючие,Каки у нас в Ромахино девчоночки е…

АННА. А вы че, гуляете?

АЛЕКСАНДРА. Вы потопайте, ботиночки,Вам больше не плясать.Выйду замуж, буду плакать,Вы – на полочке лежать.

РИМАС. Женя, поставь куда-нибудь. Вот, соорудил Виктору.

АННА. Что это?