Любовь и голуби

Надя (показав Ольге фигу). Ну и вот тебе на кино, на платья. (Людмиле.) А тебе, Людка, на сапоги, на помаду. Будем голодом сидеть.

Вася. Че-то ты размахнулась на двадцать пять рублей…

Надя. А он пусть целуется там со своими голубями. (Плачет.) Обдирай, обдирай нас как липок… Пусть потом люди посмотрят в твои глаза бесстыжие, а я посмотрю, че ты им скажешь. (Села на крыльцо.)

Пауза.

Ольга. Мам, они красивые.

Надя (Ольге). Вот знала ведь, а матери ни полслова.

Вася. Надь, чупатые.

Надя. Че?

Ольга. Чупчики у них такие на затылке… Значит, чупатые.

Надя. Как это?

Вася. Хошь поглядеть?

Надя. Токо выйди! Ну вот че теперь делать? Людка!

Люда. У?

Надя. Гну! Деньги-то последние были.

Вася (осторожно выходя из сарая). С книжки сыми.

Надя (грозя поленом). Счас как пульну! Ты много положил, чтобы снимать?

Вася. Дак не я – ты клала-то.

Надя. Ух, так бы и убила чем-нибудь. Людка, принеси паспорт и книжку.

Люда (уходя в дом). Где?

Надя. На трюмо, в шкатулке. (Ольге.) В школу не опоздала еще?

Ольга. Нет еще.

Надя (Васе). На рынок сбегаю, а ты давай плитку почини. За каждым разом печку топить уж надоело. (Строго.) Слышь?

Вася. Ага, счас. (Идет в баню.)

Надя. Куда пошел-то?

Вася. Дак она где-то здесь была.

Надя. Сказала бы я тебе… (Ольге.) Ну че ты уши растопырила? Беги давай в школу.

Ольга. Мне еще рано.

Надя. Зачем форму напялила?

Ольга обнимает мать.

(Теплее.) Выпендрилась… Затаскашь вот.

Ольга. Он этих голубей целый месяц ждал.

Вышла Люда, подала Наде паспорт и сберкнижку.

Надя (постучав по сберкнижке). Думаешь, они легко достаются? Добро бы – на дело, а то – голуби.

Люда. Зато не пьет.

Надя (махнув рукой). Правда что, хоть не пьет. Ладно, пошла. (Сняла с гвоздя у двери сумку.) Людка, Ленька из техникума прибежит – покорми.

Люда. Сам не поест, что ли?

Надя. Вот с мужем так поговоришь – враз сбежит.

Люда. От тебя не сбежал…

Надя (чтоб не слышал Вася). Ой, а я что? Он же знает, что я отходчивая.

Люда. Ну и я отходчивая.

Ольга. И я отходчивая.

Надя. А тебе еще и отходить не от чего. Выдумала. Людка, покорми.

Люда. Ладно.

Надя ушла.

Вася (выходя из бани). Ушла?

Ольга. Ушла.

Вася. Людк, а куда плитка подевалась?

Люда ушла в дом.

Эхе-хе-хе-хе. (Ольге.) Че, последний день сегодня?

Ольга. Ага. А завтра на практику.

Вася. Пошлют куда-нить?

Ольга. Не-ет. В зеленхоз поедем.

Вася. Хорошо.

Люда вынесла плитку, подала отцу и опять вернулась в дом.

Зря она так. Я же не на водку брал. Кому от этого плохо сделалось? Нет ли? (Передразнивая.) Ва-ва-ва! Ва-ва-ва!

Ольга. Она больше не сердится.

Вася. Ну а че ж тогда? Голуби, они знаешь какие умные? Э-э. Вот я когда пацаном был, у нас в Алехино Володя-дурачок жил.

Ольга. Как Гриша?

Вася. Не-е. Володя красивше был. (Задумчиво.) Красивше. Дай-ка историю твою сюда.

Ольга. Зачем?

Вася. А там похожий есть.

Ольга достала из портфеля учебник.

От! От такой он был. Вишь, тело како богатое: в буграх все. Да белое. Красивый парень был.

Ольга. И лицо такое же?

Вася. Токо рыжий. Нет, лица не помню… Помню – рыжий. А тело точь-в-точь, как у…

Ольга. У Давида.

Вася. У Давыда.

Ольга. Не у Давыда, а у Давида.

Вася (приглядываясь). У Давида. Срубил кто его?

Ольга. Микеланджело.

Вася. Ну вот, значит. А ходил он всегда в красной рубахе.

Ольга. Володя-дурачок?

Вася (кивнув). Любили его шибко мы. Вся деревня любила. Кто че попросит по хозяйству помочь – безотказный был. Да работает, упирается пуще хозяев. Сила знашь какая у него была неимоверная. Ума Бог не дал, а души и силы бери сколько хошь – и края не видать.

Ольга. Гриша тоже добрый.

Вася. Ну че, хорошо. Не обижали б токо.

Ольга. Его мальчишки буцкают, и он плачет. Жалко.

Вася. Конечно, жалко.

Ольга. А Володю били?

Вася. С силой-то такой кто сладит? Не били. А опосля взяли и убили.

Ольга молчит.

Да… Шоферюг из города понагнали да к нам в деревню и поселили. Раньше, ешкин кот, вроде не селили, а тут че-то поселили. Не знаю че. Ну и давай буянить – пить да драться. Вот Володя раз на драку-то таку наскочил и стал пальцем грозить, как детишки грозят: вроде нехорошо драться, вы че… безобразники. А те че, разбираться будут? Взяли и пырнули ножом.

Молчание.

Дак когда хоронили его… Нет, погоди. Значит, вот так деревня (чертит на земле), речка, а туто-ка, на пригорке, – церковь. Сначала в ей клуб сделали, потом стали туда зерно ссыпать, а когда элеватор построили – нерешенной, ну, гольной, так и оставили. И вот в церкви-то этой жили голуби, много голубей…

Ольга. Больше, чем у нас?