Любовь и грезы

Протянув руку, он дотронулся до девушки, проверяя, жива ли она. Тело ее оказалось теплым. По правде говоря, оно было даже горячим: он заметил, что та часть ее кожи, которая была открыта солнцу, обгорела. Сколько она вот так проплыла? Несомненно, где-то произошло кораблекрушение… Но где? Они находились на полпути между Нью-Йорком и Бермудскими островами, в Гольфстриме. Трансатлантический рейс? Это было возможно. Он знал, что несколько дней назад был сильный шторм – об этом ему рассказал шкипер шхуны, которой удалось уйти от штормовой погоды. Но о пропавшем корабле никто не слышал.

Плот стукнулся о ящик, и Брайан с помощью матросов перенес девушку на плот.

Кто-то изумленно проговорил:

– Господи, ну до чего же она обгорела! Посмотрите-ка на ее губы: распухли и потрескались. Как это она вообще жива – просто чудо, да и только!

Второй его поддержал:

– Давайте поскорее отвезем ее на корабль. – Он повернулся к Брайану:

– Хотите, чтобы мы привязали к ящику веревку и отбуксировали и его тоже?

Брайан покачал головой. Кому нужен пустой ящик? Но тут его внимание привлекла надпись на нем: «Париж». Это было название корабля, на котором плыла девушка, в этом Брайан не сомневался. Неожиданно он повернул ящик так, чтобы матросы не смогли прочесть эту надпись. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, с какого корабля к ним попало это прекрасное создание, – ведь эта девушка, несмотря на солнечные ожоги, отеки и растрескавшиеся губы, так сильно походила на Марни, что его сердце мучительно сжалось. Он сидел, держа незнакомку на руках. Она не шевелилась, лишь ее грудь едва заметно вздымалась от неглубоких вздохов.

– Быстрее, – отрывисто приказал Брайан тем, кто сидел на веслах. – Ради Бога, поспешите!

Уолт уже дожидался их с одеялом, в которое принял девушку из рук Брайана. Он направился с ней вниз, Брайан шел следом, приказав, чтобы принесли виски.

– Нам надо поддержать ее. Она в плохом состоянии. – Тут он посмотрел на ее обожженное тело и снова крикнул:

– И нутряного сала! Принесите сала из камбуза. Нам надо ее чем-нибудь намазать.

Девушку внесли в просторную каюту Брайана, где Уолт начал устраивать поудобнее сокровище, которое подарило им море: сам шкипер был слишком зачарован и ошеломлен, чтобы быть ему полезным. Брайану казалось, что это прекрасное существо даровано ему для того, чтобы залечить его разбитое сердце, заполнить ноющую пустоту, из-за которой он готов был покончить с собой. Теперь у него появился стимул к жизни. Дьявол потерял свою силу над ним, так и не сумев овладеть его душой.

Добро победило.

Уолт осторожно снял с бедняжки превратившуюся в лохмотья одежду и стал намазывать ее нутряным салом. Брайан восхищенно рассматривал идеально выточенные формы. Незнакомка была так же прекрасна, как и Марни.

Уолт заметил отсутствующий взгляд Брайана и решил, что шкиперу нелегко дался его подвиг. Прервав его размышления, он спросил:

– У вас найдется что-нибудь из одежды, желательно без рукавов, чтобы не раздражало обожженную кожу? У нее так сильно обгорели руки…

Брайан встряхнул головой, прогоняя восторженное оцепенение.

– Конечно, конечно!

Он поспешно подошел к стенному шкафу, которым когда-то пользовалась Марни во время плавания к их острову. Там они часто принимали у себя важных персон с Бермудских островов, но, даже когда они были одни, Марни всегда переодевалась к обеду. Это было так для нее характерно – желать, чтобы все и всегда было красиво и хорошо!

Выдвинув один из узеньких ящиков в нижней части шкафа, Брайан достал оттуда ночную рубашку из тончайшего шелка, как и просил Уолт, без рукавов: это тонкое и нежное одеяние должно было прикрыть тело, не раздражая кожи. До этой минуты он не осмеливался дотронуться ни до одной из вещей, принадлежавших Марни, запретив даже прислуге прикасаться к ним. Все оставалось так, как было до ее смерти. Однако теперь в его действиях не ощущалось ни колебаний, ни неуверенности: он знал, что этой девушке суждено получить то, что принадлежало его жене.

Он передал ночную рубашку Уолту:

– Надень на нее вот это. – Подождав, пока это было сделано, он осмелился задать вопрос, который жег ему сердце:

– Скажи, Уолт, насколько серьезно ее состояние?

Уолт сделал глубокий вдох, а потом протяжно выдохнул и ответил:

– Трудно сказать, шкипер. Я в жизни видел немало солнечных ожогов. Судя по ее коже, она плыла не больше одного дня. Если бы она дрейфовала дольше, то просто поджарилась бы.

Брайан заставил себя говорить ровно и сдержанно: он не мог допустить и мысли, что на его следующий вопрос будет дан отрицательный ответ:

– Значит, она будет жить?

– Думаю, да. – Уолт повернулся на тихий стук в дверь:

Монро Бертон принес бутылку виски. – Надо постараться влить ей немного. А потом я смажу ожоги салом и попробую привести ее в сознание.

Уолт смочил носовой платок виски и вложил его девушке в рот, чтобы жидкость постепенно попадала ей в горло. Брайан немного понаблюдал за его действиями, а потом направился на палубу, испытывая потребность остаться одному.