Любовь и грезы

— Я полагаю, вы говорите о нас, стариках. Хорошо, допускаю, что мы несколько старомодны, но мы имеем право на свои идеи. Может быть, они и староваты, но, по крайней мере, они проверены временем и устойчивы. Не то что ваши, такие новые, неокрепшие, да у них еще и молоко на губах не обсохло.

— Но без новых идей, — продолжил Хиндон, и Кэролин удивилась его терпению, — не будет прогресса. Им должен быть дан честный шанс. В конце концов, все идеи, даже ваши старые, были когда-то новыми.

Остин с досадой фыркнул и удалился, бормоча, впрочем, с меньшей долей убежденности:

— Черт бы вас побрал с вашими новыми идеями.

На плечо Кэролин легла чья-то рука, и щека Шейна легко коснулась ее щеки.

— Прости, дорогая, что оставляю тебя одну, но я был занят работой по связям с общественностью. Пошли со мной, конфетка. Иметь тебя, со всем твоим обаянием и, — он осмотрел ее с головы до пят, — всеми другими ценными качествами рядом — это лучше любой самой дорогой рекламы.

Ричард, раздраженный тем, что старейшина ушел, но его место занял его сын, выплеснул свое раздражение на Розанну, обратившись к ней так, будто она была его вещью. Она следовала за ним по пятам, подобно хорошо выученному и преданному пуделю, суетливо беря его под руку, и Ричард потащил ее на другой конец комнаты, даже не бросив взгляда на Кэролин.

Как-то сразу поникнув и даже не попытавшись ответить на вопрос, содержащийся в широко открытых глазах Шейна, следовала она за своим сводным кузеном мимо разных групп людей, механически отвечая на их вопросы, с деланной веселостью смеясь их шуткам и стремясь показать всем своим видом, что получает удовольствие от общения. Она больше не разговаривала с Хиндоном, но он часто встречался ей, вместе с Розанной, и она словно продолжала говорить с ним.

На следующий день Кэролин поторопилась с обедом и пришла в фондовый отдел раньше всех остальных. Она порылась в справочниках мисс Блейн и нашла тот том, который искала. Все называли его «Дьюи», и мисс Блейн всегда заглядывала в него, когда приходилось классифицировать какое-либо новое поступление. Кэролин была очарована этой книгой и втайне от всех решила сама попробовать сделать классификацию.

Она открыла книгу и пролистала несколько страниц. Затем, поняв, что для этого требуется какая-нибудь книга, она наугад взяла одну с полки. Дверь открылась, но она не обратила на это внимания, подумав, что это кто-то из девушек возвращается с ленча. Если другие увидят, чем она занимается, они, наверное, посмеются над ней. Она перевернула страницу, все больше запутываясь. Классификация была не таким легким делом, как ей представлялось.

— Какого дьявола вы здесь делаете?

Она вздрогнула и почувствовала на себе такой критически-холодный взгляд, что большая толстая книга, которую она держала, чуть не выпала у нее из рук.

— Кто вам разрешил без дела брать «Дьюи»? Я дал строгое предписание, чтобы вас на пушечный выстрел не подпускали к каталогизации. — Ричард Хиндон протянул руку за книгой, но Кэролин цепко держала ее в руках. — Дайте мне ту книгу. Я не хочу, чтобы вы попусту тратили свое рабочее время.

— Это мое обеденное время, мистер Хиндон. В обеденный перерыв мы работать не обязаны.

— Обеденное время или нет, я не разрешаю никому, слышите, никому, включая и племянницу председателя, зря трепать библиотечное имущество!

Желание Кэролин предъявить Хиндону встречное обвинение было слишком сильным, чтобы Кэролин могла его сдержать.

— А вы относитесь к тем библиотекарям, мистер Хиндон, которые не поощряют самообразование своих подчиненных и совершенствование ими своих знаний? Вы специально недооцениваете возможности своих сотрудников?

— Нет, мисс Лайл. Я, как и всякий другой, способен воспринимать умственные способности моих сотрудников, если таковые существуют….

Она разгневанно перебила его, в ее словах звучал смелый вызов:

— Возможно, вы из кожи лезете вон, чтобы держать вокруг себя ассистентов лишь с посредственными умственными способностями, для того чтобы они у вас были под каблуком и вы были бы уверены, что они никогда не станут высказывать идеи, которые не положены им по должности.

Она смотрела на него, задыхаясь от возбуждения. Сказанные ею слова тотчас вернулись к ней, как эхо в долине. Ее беспокойство возрастало — что же он ей ответит? Как он поступит? Ведь она оказала ему открытое неповиновение и подвергла сомнению его авторитет. Не возьмет ли он телефон, не позвонит ли старейшине и не отменит ли ее назначения, как грозился сделать?

Его взгляд осторожно и неторопливо прошелся по ее лицу.

— Если вы не проявляете ко мне уважения, проявите хотя бы хорошие манеры, — холодно сказал он безо всякого выражения. — Как бы вы ни раздражались по поводу ваших идей, а начальник здесь все-таки я.

Она вспыхнула под его острым, спокойным взглядом.

— Извините, — пробормотала она, — постараюсь впредь помнить о том, на каком положении я здесь нахожусь.

Он нахмурил брови и оставил ее слова без комментариев, лишь снова протянул руку и произнес:

— Ту книгу, пожалуйста.

На этот раз она протянула ему книгу.