Любовь и измена

Да, он был прав. Но так уж получилось, что причиненная им боль сделала любой контакт невозможным. По крайней мере тогда. Потом… потом прошли годы… Она привыкла к своей жизни. Достигла чего-то. А горечь… горечь так и не смягчилась…

— Почему я должна была тебя разыскивать?

— Потому что ты растила моего ребенка. Вот почему, Лола.

— Моего ребенка! — крикнула она. — Мо-е-го!

Алекс прищурился.

— Ты сама скажешь ей? Или предоставишь это мне?

— Что скажу? — Долорес побледнела, хотя это казалось и невозможным из-за загара.

— Что я ее отец, что же еще?

Она отступила на шаг, опасно приблизившись к самому краю, словно хотела броситься в пропасть, лишь бы не продолжать тяжелый разговор.

— Нет. Ни я, ни ты. Мы не скажем ей ничего.

— Предпочтешь, чтобы она узнала от кого-то другого? От постороннего? Как она тогда отнесется к нам обоим? Ты подумала о ее чувствах?

— Ей нет никакой необходимости узнавать об этом!

Это был удар ниже пояса.

— Нет необходимости?!

— Нет. Она не знает, кто ты такой, может, даже не заметила тебя. Пусть все так и остается.

Алекс шагнул к ней, заставив ее отступить еще ближе к краю. Глаза застлало кровавой пеленой ярости. Тяжело дыша, он проскрежетал:

— Что ты себе вообразила, Долорес? Ты что, действительно считаешь, что в силах воспрепятствовать мне? Лишить меня дочери, которую я случайно обрел? Ты украла у меня десять лет ее жизни, и я не позволю, чтобы это продолжалось. Слышишь? Что ты можешь сделать, Долорес? Притвориться, что я не появлялся здесь? Надеяться, что я уеду снова, сделав вид, будто мне ничего не известно?

— А что собираешься делать ты? Нанять стаю адвокатов и отсудить у меня Марибель? Так? — Слова вырвались сами собой.

Она не намеревалась озвучивать свои страхи. Больше всего в жизни Долорес боялась, что в один «прекрасный» день так и произойдет. Это снилось ей по ночам, и она просыпалась, крича от ужаса.

И снова она попала в больное место. Алекс едва верил собственным ушам.

— Ты поистине ненавидишь меня, Долорес, — тихо произнес он.

— Нет. Но взгляни на ситуацию моими глазами. У тебя — миллионы, ты — гражданин Соединенных Штатов. А мы все прекрасно знаем, что это означает. По сравнению с тобой я — ничто. Что же я могу противопоставить тебе, отстаивая наши интересы — мои и Марибель?

— Неужели ты искренне считаешь меня подонком? — недоверчиво качая головой, спросил Алекс.

— О, не прикидывайся святым. Такие не добираются туда, куда добрался ты.

Он вздохнул, заметил вдруг, как опасно к краю они оказались, отступил и потянул ее за собой. Снова вздохнул и сказал:

— Послушай, Лола, давай успокоимся и поговорим как взрослые люди. Я не намерен забирать у тебя Марибель. Не намерен. Никогда и ни за что! Понимаешь? Но я хочу быть ей отцом, настоящим отцом. Хочу познакомиться с ней и принимать участие в ее жизни. Ты понимаешь меня, Лола? Понимаешь? Я хочу попытаться наверстать потерянное время.

— Послушай, ну что ты знаешь об этом? — с болью воскликнула Долорес. — Ей ведь не полгода и не полтора. Она не забавный карапуз. Ей — одиннадцатый год со всеми вытекающими отсюда последствиями. Трудный возраст. Как думаешь, каким образом она среагирует на неизвестно откуда взявшегося отца?

В ее голосе было столько искренней муки, что он невольно задумался: что же это действительно такое — быть отцом? До сих пор ему не приходилось общаться с детьми, ни с маленькими, ни с большими. Как и о чем разговаривать с этой высокой, немного неуклюжей девчонкой, которая появилась на свет вследствие его необузданного темперамента? Не по желанию, не по любви, а от ярости и несдержанности…

— Не знаю, — честно ответил он. — Но я буду стараться что есть сил.

— Пожалуйста, выслушай меня, Лехандро… — взяв себя в руки, начала Долорес. — Марибель отлично обходится без тебя. У нее нет недостатка в родственниках. Сантос прекрасно к ней относится и полностью заменяет необходимого в жизни любого ребенка отца. Она прекрасно учится, занимается спортом, музыкой. Мы даем ей все, что надо. Нет никакой нужды тревожить ее душу появлением свалившегося как снег на голову папочки. — Она тряхнула волосами и взглянула Алексу в лицо, пытаясь определить, как он воспринимает ее слова. — И еще одно не забывай: Пескадеро — ее дом. Не Соединенные Штаты, не Калифорния, а этот остров. Если ты войдешь сейчас в ее жизнь и начнешь проводить с ней выходные и каникулы, то она будет непрестанно разрываться между Америкой, Европой и где там еще у тебя есть особняки? Пройдет немного времени, и Марибель перестанет понимать, где ее дом.

— Послушай, ничего плохого в том, что девочка повидает мир, нет. К тому же люди, человеческие отношения значат много больше, чем разные места.

— Ее люди, родные ей люди, все здесь! — отрезала Долорес. — Уезжай, Лехандро, и забудь о нас. В первый раз у тебя это отлично получилось. Получится и теперь!

— Слишком поздно. Я не могу так просто взять и забыть, что у меня есть дочь.

Она изо всех сил пнула ногой ближайший булыжник.

— Ты такой же, как этот камень! Тебя ничем не проймешь!

К ее удивлению, он не разозлился, а засмеялся.

— Точно.

— Что точно?