Любовь и мороженое

Когда я подбежала к дому, сердце буквально выпрыгивало у меня из груди. Говард сидел на качелях с чашкой кофе и выглядел как отличный парень. То, что замкнутый круг «злой любви» оставил его на кладбище в одиночестве, в компании отвратных маффинов и старой музыки, просто космическая несправедливость. Меня так и подмывало купить ему воздушные шарики или что-то подобное.

– Доброе утро, Лина.

– Доброе.

Он бросил на меня странный взгляд. И неудивительно: я смотрела на него так, словно он был раненым утенком.

– Я ходила к Рену.

– Есть на сегодня планы?

– Да, он попозже за мной приедет.

– Куда направитесь?

– Э… Наверное, пообедаем где-нибудь в городе. – Пригласить Говарда? Стоп. Мы же на самом деле вовсе не обедать едем.

– Здорово. А я хотел вам предложить сходить всем вместе в кино сегодня вечером. В соседнем городке есть театр под открытым небом. Там показывают фильмы на языке оригинала, и на этой неделе крутят один из моих любимых.

– Отличная мысль! – Приторно ответила я. Не хватало только помпонов и мегафона. Успокойся. Ему не вчера сердце разбили.

Говард прищурился:

– Рад, что тебе идея понравилась. Я приглашу Соню.

– Хорошо.

Я поспешила в дом, но, перед тем как войти, украдкой оглянулась на Говарда. Меня бурным потоком наполнила жалость и чуть не полилась из глаз. Он любил мою маму. Неужели ей так сложно было полюбить его в ответ?

– Площадь Микеланджело, да? – крикнул Рен.

– Да! Мне посоветовали там припарковаться и пойти на юг.

– Отлично, она уже близко.

Мы ехали очень быстро. Я сидела чуть подальше от Рена и внимательно следила за тем, чтобы мои ноги не касались его. Хотя бы не слишком часто.

– Нас там встретят? – спросил Рен.

– Да. Я не сказала, что мне нужно, но они все равно пообещали, что кто-нибудь из приемной комиссии будет сидеть в кабинете.

Рен пристроился в ряд за туристическими автобусами. Один из них был таким огромным, что мог бы подрабатывать круизным судном. На площади Микеланджело нас встретил целый водоворот туристов, одержимых тем, чтобы отработать потраченные на путешествие деньги.

– Откуда здесь столько народа?

– Это самое красивое место в городе. Сама увидишь, когда автобус отъедет.

Автобус замедлил ход, и Рен решил его объехать. Внезапно нам открылась громадная панорама Флоренции, великолепный вид и на Понте-Веккьо, и Палаццо Веккьо, и Дуомо. Я мысленно похвалила себя. Прошло всего пять дней, а половина города мне уже знакома.

Рен свернул с дороги и остановился на парковочном месте размером с мой чемодан. Мы еле туда втиснулись.

– Куда теперь? – спросил он.

Я отдала ему бумажку с адресом:

– Мне сказали, что ее легко найти.

После этих слов мы целых полчаса бродили по одним и тем же улицам, потому что все прохожие посылали нас в самые разные стороны.

– Первое правило общения с итальянцами: они обожают указывать дорогу. – Рен вздохнул. – Особенно когда понятия не имеют, о чем вы их спрашиваете.

Похоже, Рен считает себя итальянцем только тогда, когда ему это удобно.

– И они часто жестикулируют, – добавила я. – У меня возникло ощущение, что тот парень направлял самолеты или дирижировал оркестром.

– Знаешь, как заставить замолчать итальянца?

– Как?

– Связать ему руки за спиной.

– Вот она! – Я резко остановилась, и Рен врезался в меня. Мы проходили мимо этого здания уже пятый раз, но я только сейчас заметила микроскопический позолоченный знак над дверью. АИИФ.

– Они что, хотят, чтобы мы высматривали знак из бинокля?

– Ты ворчишь.

– Извини.

Я позвонила в дверь. Раздался громкий звонок и женский голос:

– Pronto[74]?

– Buon giorno. Abbiamo un appuntamento[75], — ответил Рен.

– Prego. Terzo piano[76].

Дверь открылась. Рен повернулся ко мне и сказал:

– Второй этаж. Наперегонки?

Толкаясь плечами, мы помчались вверх по ступенькам и ворвались в большую, ярко освещенную приемную. Сидевшая за столом дама в узком лавандовом платье ахнула и поднялась:

– Buon giorno.

– Buon giorno, – поздоровалась я.

Она взглянула на мои кроссовки и перешла на английский:

– Это вы хотели увидеться с председателем приемной комиссии?

– Я победил, – шепнул мне Рен.

– Ничего подобного. – Я отдышалась и шагнула вперед. – Здравствуйте. Да, я вам звонила. На самом деле я собиралась спросить про одну из учениц.

– Простите?

– Моя мама училась здесь лет семнадцать назад, и я хочу отыскать ее бывшую однокурсницу.

Дама вскинула брови.

– Что ж, я не могу делиться личной информацией учеников.

– Мне нужна только фамилия.

– Я уже сказала, что ничем не могу вам помочь.

Черт.

– А как насчет синьора Петруччини? Он нам поможет?

– Синьор Петруччини? – Она сложила руки на груди. – Вы его знаете?

Я кивнула:

– Он был директором, когда мама здесь училась.

Дама смерила нас взглядом, развернулась и быстро вышла из комнаты.

– Ух ты. Да она просто солнышко, – съязвил Рен. – Как думаешь, вернется?

– Надеюсь.