Любовь и нелюбовь для Галочки

Влюбленная Галочка проводила своего избранника до дверей офиса компании «Ридданс», где тридцатилетний Василий трудился «помощником менеджера», в просторечии курьером. Убрав нелепо-счастливое выражение лица, Галочка поцокала к метро, спеша в офис, где она улыбалась, подавала кофе, принимала факсы и называлась секретарем-референтом. В это время у здания «Ридданса» припарковался черный «крайслер». Из него аккуратно вышел элегантно одетый мужчина. Взглянув на Галочку, он прищелкнул языком и широко улыбнулся.

– Простите, девушка, – хорошо поставленным голосом спросил он. – Часто ли пишут ваши портреты?

Галочка недовольно обернулась и оценивающе прищурилась. Соискатель явно не был героем ее романа – неспортивный, полноватый, ниже ее на голову. Однако лицо мужчины было приятным, хотя и не излучало сексуальной энергии, одежда – дорогой, а автомобиль – стильным.

– Часто, – хмыкнула она.

– Это меня не удивляет, – не отставал надоеда. – Могу ли я бросить еще один ваш портрет в груду, сложенную у ваших прекрасных ножек?

– Вы художник? – Галочка решила чуть пофлиртовать.

– По призванию, но не по профессии, – заявил приставала. – Так я могу надеяться как-нибудь написать ваш портрет?

– Зачем? – равнодушно спросила Галочка.

– Найти душу во внешнем великолепии, да еще ее запечатлеть – это блаженство не копииста, а творца, – закинул лассо незнакомец.

«Умеет по ушам ездить», – снисходительно подумала Галочка. – «А что ему еще остается? Некрасивый, низкий, походка медвежья. Хотя, бабла, наверное, много. В центре, небось, прописан».

– Да вы романтик, это сейчас редкость, – защебетала девушка.

– Скорее, романтичный циник, – поклонился ухажер.

«Ишь заумничал, гоблин пузатый, а у самого эрекция» – подумала красавица. – «А Мишка-то на новые туфли жмется, блузкой с топиком хочет отделаться. Может, этот лохастый кот-***жник на что-нибудь сгодится».

– Вам, однозначно, муза нужна, – покачала головкой и ножкой Галочка. – Такое впечатление, что вам очень одиноко в этом полном, населенном людьми мире, не хватает чего-то прекрасного и светлого.

«Милая девушка», – подумал мужчина. – «Простовата, своекорыстна, фальшива, но как красива, зараза! Нет, хорошая моя, минимум постель, максимум любовь. В ней есть искорка размером с комара»

– Я думаю, что мне не хватает вас, – проникновенно произнес мужчина. – И я очень хотел бы еще раз узреть вас в вихре этого серого карнавала. Могу ли я узнать ваш телефон?

– Пишите, – деловито сказала Галочка и продиктовала номер мобильного. – Галина.

– Очень приятно, Галочка, – осклабился мужчина и поцеловал Гале руку. – Меня зовут Вадим.

– Взаимно, Вадюшик, – не осталась в долгу Галочка. Впервые за двадцать семь лет жизни ей поцеловали руку, но она отнеслась к этому факту более чем прохладно. Более того, этот театральный с ее точки зрения жест вызвал у нее неуважение к Вадиму.

– Всего наилучшего, мадемуазель, – попрощался Вадим, заметив нарождающуюся антипатию.

– И вам не хворать, – усмехнулась Галочка и зашагала к метро.

– Очаровательная хамка, – произнес Вадим и вошел в офис. Поднявшись на третий этаж, он с презрительной жалостью взглянул на Василия, лихорадочно боксирующего с воздухом.

– Все мух бьешь, Вася, – вздохнул Вадим. – Ты вчера документы не доставил из принципа, или по пьяни?

– Чувствовал себя плохо, – процедил Вася.

– Сегодня тоже, как я гляжу, со здоровьем неважно?

– А ты че, моим здоровьем интересуешься? – взревел Василий. Невысокий Вадим взглянул на почти двухметрового Василия сверху вниз.

«Почему я обречен враждовать лишь с микробами? Когда же фатум, один из псевдонимов Люцифера, пошлет мне достойного противника? На это существо и слова тратить жалко, не то что поступки», – подумал Вадим.

– Уволен, Шариков, – бросил Вадим, и зашагал мимо.

– Я Шаров! – раздался вдогонку рев. – Ниче ты мне не сделаешь, кишка тонка! Не споткнись!

Вадим поднялся этажом выше и стукнул по двери с табличкой «Шаров П.П., коммерческий директор». Не дожидаясь ответа, он вошел.

– Здравствуй, Стратонов, – поприветствовал его пожилой усач с пропитым лицом.

– Приветствую, Петр Петрович, – равнодушно произнес Вадим. – Пришел вас известить, что увольняю вашего отпрыска. Ваш сынок – алкоголик, прогульщик, бездельник и хам. Истинный хам – наглец в броне безнаказанности. Вы бы не стыдились, а двинули бы его сразу в начальники – там он был бы на своем месте.

– Забываешься, Стратонов! – прошипел Шаров. – Вот я тебя первого-то и уволю, а Васю на твое место поставлю!

– Меня-то уволите, а вашего Васю вы никуда не денете – стыдно. Без вас вашего сына даже на вакансию уборщика дальше охраны не пустили бы. А если ваше руководство увидит вашу плоть и кровь – это позор. Откуда у вас щепетильность? Элита страны никого не стесняются, клоны вашего Васи из зомбизора учат нас, как жить дальше. Возраст и страх, да?

– Пошел вон по собственному, – процедил Шаров.

– Ой, бумажка какая-то упала, – бесстрастно сказал Стратонов, бросив на стол Шарова ксерокопию какого-то документа.

– Откуда у тебя это? – побелел Петр Петрович.

– Из вашего сейфа, – объяснил Стратонов.

– Вор! – прошипел Шаров.