Любовь и ненависть

пачкала свои руки и лицо кровью, мое сознание было в ту—

мане. Смотря на маму, я заплакала и кинулась к ней в объятия.

Она прижала меня к себе, а после взглянула на моего отца

и госпожу Белькиз. Потом посмотрела на Кималя и промолвила:

– Что вы сделали с моей дочерью? Почему ее руки и пла—

тье в крови? Что произошло? Что ты сделал с ней, Мехмет?

Мой отец очень сердито глянул на маму и грозно прогрохо—

тал:

– Молчи, женщина, и лучше следи за этой мерзавкой!

– Я тебя спрашиваю, Мехмет Сорал, почему у нее на руках

кровь? – прокричала моя мама.

– Хочешь знать, почему у нее на руках кровь? – гневно

рыкнул мой отец.

– Да, хочу!

– Спроси у этой блудницы, у этой мерзавки, из—за чего у нее

на руках кровь! – грозно сказала госпожа Белькиз.

Я уже не могла это слышать и в порыве гнева закричала,

ничего не соображая:

– Все, хватит! Это вы! Убийцы! Вы убили их всех! Даже

ребенка не пощадили!

Смотря на них, я продолжала кричать.

– Убийцы! Убийцы! – пятясь назад, я посмотрела на маму

и испугалась. Она побледнела и без сознания упала на пол. В ту же

секунду я перестала кричать, лишь смотрела на свою мать, лежа—

щую бездыханной, словно мертвая. Я истеричесЮ/т закричала:

– Мама, мама, мама! – безжизненно упав на свои похоло—

девшие колени, хлопала ее по щекам, надеясь привести в чув—

ство. Но она все не приходила в сознание.

Этот мужчина, который назывался моим отцом, взял ее на

руки и отшвырнул меня в сторону. Вместе с госпожой Белькиз

и Кималем они сели в машину и уехали из дома в больницу.

Я не поехала вместе с убийцами моего любимого и всей его

семьи, просто осталась дома, хоть моя мать была при смерти.

Ночь была беспокойной, я не могла уснуть. Но через час

к нам домой позвонили и сообщили о том, что автомобиль

моего отца попал в аварию. Моя мама и Кималь погибли, гос—

пожа Белькиз получила травму позвоночника, а отец лишь сло—

мал руку. Но лучше бы он сломал голову. Теперь только Аллах

знает, что будет со мной. Ведь Кималь мертв, и меня, видимо,

убьют тоже. Но это оставалось загадкой.

На следующий день мы съездили за мамой и Кималем

в морг. Когда забрали маму, то по всем нашим обычаям мы

закутали ее в похоронный саван. В это время мое сердце обли—

валось кровью. Я очень сильно рыдала над ней. Потом их отвез—

ли в мечеть на площади для чтения молитвы. Когда мы стояли

над могилой, ко мне подошла госпожа Фереде. Эта женщина

с жестокостью схватила меня за руку и начала кричать:

– Ты приносишь одни несчастья! Понимаешь это? Это из—

за тебя все с нами случилось!

Вдруг к этой сумасшедшей женщине подбежал Вурал и от—

вел ее в сторону, сказав только одно:

– Невестка, в чем эта девушка виновата? В чем, скажи мне?

Фереде грозно зыркнула на меня и прокричала:

– В том, что она родилась на этот свет. В том, что влюбила

в себя брата Кималя! Она погубила его и нас всех тоже погу—

бит! Она проклятая!

– Все, хватит! – прогрохотала госпожа Белькиз. Потом без—

жалостно добавила:

– Эта девушка наша невестка, ею была и ею останется!

Завтра сыграем свадьбу! Вурал, ты женишься на невесте стар—

шего брата, чтобы защитить нашу честь.

Слова этой дьяволицы, прозвучавшие в то время, когда ее

сына и мою мать предавали земле, только еще сильнее показы—

вали ее грязную натуру: несмотря на такой день, она все время

думала о соблюдении традиций. Как она только так может?

У нее что, совсем нет сердца? Нас с Вуралом словно обухом по

голове ударили. Ведь этот парень влюбился в красавицу Асу—

ханым. Он даже купил ей кольцо, чтобы сделать предложение.

От слов матери он оцепенел и в ужасе прокричал на все клад—

бище, нарушая покой умерших:

– Мама, 0 чем ты? Какая свадьба, у тебя сын умер, а у Бих—

тер – мать! Ты в своем уме? Я на ней жениться не собираюсь,

ты меня поняла, мама?

Тут к парню подошел его отец, господин Охмет. Мужчина

грубо положил свою правую руку ему на плечо, и словно гром

среди ясного неба прозвучали его слова:

– Ты женишься на ней завтра же. Нет, лучше сегодня вече—

ром, закончим это дело!

Мои нервы уже не выдержали всей этой пытки, и я кину—

лась в ноги господину Охмету с криком сквозь слезы. Я цело—

вала его черные лакированные туфли и говорила:

– Прошу вас, господин Охмет, не надо! Лучше убейте меня,

но не губите своего сына, прошу вас! Вы хотите, чтобы закончи—

лась вражда, так убейте меня сами!

Увидев у него пистолет, засунутый под ремень на брюках,

я резко выхватила его и направила себе в голову, вложив пис—

толет в руки господина Охмета, и после промолвила:

– Нажмите на курок, и все закончится! Мне незачем жить,

что было мне так дорого в этой жизни, сейчас лежит в земле.

Я хочу быть с ними вместе и лежать там же! Ну же, стреляйте,

не губите сына!

Вурал в ту же секунду кинулся ко мне и вырвал из наших

рук пистолет. Потом взметнул на меня свои погасшие глаза

и промолвил:

– Не нужно лишать себя жизни из—за меня. Ты еще не жена

моего брата, ты просто его невеста.

Все на кладбище были в ужасе от происходящего. Похороны

двух людей, девушка, парень, пистолет и тысячелетний обычай,

который просто ломал жизни молодых людей. Не знаю, может,

у кого—то и екнуло что—то внутри, но точно не у моего отца и не

у госпожи Белькиз.