Любовь и ненависть Астрала (СИ)

Я отбивался как мог, мне так хотелось поговорить, так хотелось рассказать об олимпиаде и о том, какие темы мы сегодня проходили на занятиях, но мама всегда была непреклонна. Отводила меня в комнату, запирала ее и не разрешала выходить, пока люди из ученого совета не уйдут. Каждый раз одно и то же! Почему? За что? Что я сделал не так?

В этот раз мама не повела меня в комнату. почему-то. Совершенно в противоположную сторону.

- Нет, я не хочу! Не хочу! - запротестовал я, когда мама отворила дверь чулана и попыталась запихнуть меня внутрь. - Не хочу! Пусти! Пусти!

- Наглый ребенок! - вскрикнула она, стряхнула мою руку.

Дверь чулана захлопнулась прямо перед моим лицом. Темно. Темно. Темно!

- Пусти! Открой! Выпусти меня!!! Открой, мама, пожалуйста!!! Я больше не буду!!! - в панике заколотил я кулаками по двери.

Дыхание сперло, сердце бешено заколотилось, ладошки вспотели. Что угодно. что угодно, только не в темноту, пожалуйста. Здесь же и пауки, и жуки, и всякая пакость может быть. Поползет по мне, что-нибудь утащит меня. куда-нибудь обязательно утащит! Нет!

Но дверь мне не открыли. Я услышал только удаляющиеся шаги за ней. И всё.

Меня заколотило. Страх навалился на меня так, будто его можно было потрогать. Густой, тягучий, сильный. Я начал задыхаться от собственного рева и крика. Но меня никто не слышал. Никто. Все мои попытки, все мои крики о помощи. Всё осталось тщетным.

Упал на пол, свернулся клубочком, замер. Может, так меня никто не утащит. Если я буду. вести себя тихо и спокойно. Если я не буду ничем выдавать себя. Молчи, Эдо, молчи. Если услышишь что-нибудь страшное - не реагируй на это. Представь, как будто этого шуршания нет, как будто ты в полной тишине. Не двигайся, не говори, не слушай. И тебя никто никуда не утащит. Никто и никуда.

Когда дверь в чулан наконец-то открылась, я не услышал ее скрипа. Я не слышал, как папа орал на пристыженную маму. Мог разобрать только эмоции, играющие на их лицах. А когда захотел спросить, что же происходит, то почему-то с губ моих не сорвалось ни единого звука. Или я этих звуков не слышал так же, как и всего остального, или. их просто не было.

Мама, папа... почему... почему всё так тихо?

- Почему всё так тихо? - одними губами спросил я у пустоты, лежа в темной больничной палате. - Почему. всё так тихо? - усмехнулся, развернулся и уткнулся лицом в подушку.

Глава 21. Предложение, от которого возможно отказаться

- Эдо, открой дверь, пожалуйста, - постучался Калеб в двери палаты, но, кажется, наш сосед решил абстрагироваться от всех и вся. - Твои друзья прилетели. Открой, я их впущу.

- Нет, так он тем более не откроет, - мотнул головой Джис. - Строит из себя няшу-стесняшу из-за инвалидного кресла. Но мы все равно рано или поздно. достучимся до твоего черствого сердечка, соседушка! - уже проорал он и принялся колотить по металлу кулаками. - Открывай, кому говорят?!

Мы только прилетели в клинику, перекусив после дороги в доме Хэйзов. Однако кусок настойчиво не лез в горло. Не из-за того, что я собралась сесть на диету, а по причине. крайнего смущения. Потому что дом Хэйзов оказался настолько бедным и запущенным, что находиться там дольше положенного - обрекать отца семейства на постоянные извинения за скромное убранство и непригодность жилища для принятия гостей. Нет, он не говорил нам таких вещей, но по его лицу и так всё было понятно. К тому же, мы всё равно собирались как можно быстрее увидеться с Эдо. вот только Эдо с нами, судя по всему, видеться не хотел.

- Эдо, детка, открой, - ласково позвала его мама, прижавшись к двери. - Ты же сам скучал по ним. В компании будет веселее. И операция скоро. когда ж ты еще успеешь пообщаться с ними до операции?

В ответ - тишина. Рак-отшельник забрался в панцирь и теперь не выковырять. Но мы с Джисом предполагали такой исход событий. Если уж брюнет с такой осторожностью скрывал прочие свои недуги, то уж сейчас предстать перед нами практически беспомощным. всё равно что оголиться и сгореть со стыда.

- Слыш, соседушка! - не выдержал Джис, долбанул по двери кулаком так, что она задрожала, и упер руки в боки. - Если тебя священное таинство дружбы ни к чему не обязывает, тогда мы полетим обратно. А ты тут сиди и фигнестрадай, понял? Тоже мне, принцесса нашлась. Пойдем, Зоя! Всё, мы ушли!

Только тогда магнитный замок щелкнул и двери в палату разъехались в сторону. Джис всегда умел найти правильный подход к любому человеку. Не перестаю удивляться.

Эдо встретил нас на пороге, сидя в широком инвалидном кресле из металла и черной кожи. Выглядел парень раза в два бледнее, чем раньше, а круги под его глазами потемнели до такой степени, что создавали с кожей ощутимый контраст. Глубокие серые глаза превратились в две непроницаемые стекляшки. Больничный костюм из футболки и штанов висел на брюнете мешком.

Но я быстро взяла себя в руки. Еще немного, еще чуть-чуть и Эдо поправится. Обязательно поправится. Иначе и быть не может.