Любовь и ненависть в Ровердорме

Но Гром переживал, и тогда… Идеально пройдя оставшуюся дистанцию, я позволила ему сделать то, что он хотел. Направила к последнему барьеру, прыжок через который не входил в программу состязаний по женской выездке.

Его преодолевали только мужчины – и то далеко не все.

На трибунах заволновались, когда поняли, что я задумала. Но мы уже прыгнули – взлетели в воздух под восторженные крики и аплодисменты толпы, после чего преспокойно опустились на другой стороне от препятствия.

Сделали круг почета перед трибунами, затем остановились перед судьями.

Поклонились.

Вернее, Гром склонил голову, довольный тем, как все прошло. Решил, что своим прыжком он исправил то, что у него не задалось.

– Отличный результат показывает леди Уилсон! – тем временем надрывался невидимый мне комментатор. – Сейчас судьи удаляются на совещание, а я призываю собравшихся еще раз наградить леди Уилсон и ее коня громкими аплодисментами, потому что они заслужили… Погодите, судья на поле только что сообщил, что причиной досадной ошибки у второго препятствия стала лисица, поэтому произойдет пересчет голосов… Ну что же, очень скоро будут объявлены результаты!

К моменту, когда я подъехала к загону, их как раз объявили, поставив меня на первое место в турнирной таблице после выступления семи участниц. За нами с Громом стартовало еще три наездницы, но я почти не сомневалась в том, что быть нам в призах, – слишком уж хорошие дали очки.

Как я не сомневалась и в том, что Тайлору не придется по душе наш последний прыжок.

– Мира, – заявил он, когда я очутилась в его объятиях, – я устал волноваться за тебя денно и нощно, поэтому хочу, чтобы ты была под моим присмотром всегда. Каждую минуту и каждую секунду нашей с тобой жизни. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, поэтому…

Выпустив меня из объятий, он встал на одно колено и протянул мне обитую темным бархатом раскрытую коробочку, в которой засверкало на дневном солнце золотое, украшенное россыпью драгоценных камней кольцо.

– Ми-ра! Ми-ра! – закричали, заволновались на трибунах. – Да! Да! Да!

Требовали, чтобы я немедленно взяла кольцо и тотчас же ответила герцогу Кавингтону согласием.

Марион всхлипывала, уткнувшись в плечо Брая. Нэнс и Лиззи прыгали, взявшись за руки, словно они были маленькими детьми, а за ними с важным видом наблюдал Томми Лайтингер.

– Это… Это предложение? – почувствовав себя до невозможности глупой, шепотом спросила я у Тайлора.

– Да, это предложение, – улыбаясь, согласился он. – Но ты все равно выйдешь за меня замуж.

– А это куда больше похоже на утверждение, чем на вопрос, – отозвалась я растерянно.

– Так оно и есть! – продолжая улыбаться, произнес Тайлор. – Однажды ты все равно дашь согласие и выйдешь за меня замуж, потому что нас, Кавингтонов, невозможно сбить с выбранного пути. Но я бы хотел, чтобы это произошло раньше, чем позже. Вернее, как можно скорее, потому что я люблю тебя, Мира Уилсон!

Я кивнула, с затаенным сердцем давая свой ответ. Сказала, что хочу того же самого и как можно скорее. И чтобы уже раз и навсегда.

– Именно так и будет, – пообещал мне довольный Тайлор.

Надел мне на палец обручальное кольцо – и все это под восторженные вопли и топот публики, готовой вот-вот проломить пол трибун.

Затем Тайлор меня поцеловал – на радость мне и остальным. Но тут моего уха коснулись еще одни теплые мягкие губы, после чего Гром принялся жевать выбившуюся из волос ленту.

Разделял мою радость и ликование.

– Я тоже тебя люблю, Тайлор! – сказала я будущему мужу. Украдкой вздохнула: – И тебя, Гром! Куда уж без тебя?..

***

Два месяца спустя

Мы решили сыграть нашу свадьбу дважды.

Первую – в Ровердорме и для Ровердорма. Для этого установили в саду возле Лягушачьего Пруда огромные палатки и пригласили на торжество половину провинции, а из столицы приехали друзья и бывшие сослуживцы Тайлора.

Для тех, кто не смог вырваться, а также для королевской родни Тайлора мы планировали второе торжество в Ниме уже через две недели.

Кстати, Илейн все-таки приехала в Ровердорм – мы с ней поддерживали переписку, и отношения у нас с кузиной были самыми теплыми. Так вот, по словам Илейн, Лоуренс тоже собирался на нашу свадьбу, но не смог вырваться.

И все потому, что кузен взялся за ум, так как по протекции моего будущего мужа Лоуренса приняли назад на учебу. К тому же Илейн намекнула, что у ее брата появилась невеста – во всех отношениях приятная девушка, в которую, как ей казалось, Лоуренс был искренне влюблен, и дело шло к свадьбе.

Дядя Персиваль тоже собирался сопровождать Илейн в Ровердорм, но не смог, потому что в очередной раз запил, а остановить его было некому. Тетя Азалия вполне удачно скрывалась от правосудия в психиатрической лечебнице, симулируя помрачение рассудка, и не собиралась оттуда показывать и носа.

Вполне разумное решение, иначе ее ждали суд, позор и тюрьма – правда, только за попытку моего отравления, потому что наш дом и земли дядя Персиваль давно уже вернул, после чего, явившись в Ровердорм, лично и многократно извинился передо мной и Лиззи за прошлые прегрешения.