Любовь и оргазм

Богатый материал для понимания связи любви и секса дает изучение психосексуального развития ребенка. С точки зрения биологии, каждый ребенок – плод любви, поскольку секс – это выражение любви на телесном уровне. К сожалению, большинству людей свойственно переживать конфликты и противоречия, а секс и беременность нередко отягощены так называемыми «вторичными побуждениями» (по В. Райху). Так, секс может стать актом подчинения, с целью избежать конфликта, а не добровольным выражением любви; а беременность бывает следствием вторичного желания женщины покрепче привязать мужчину либо заполнить пустоту в своей жизни. Такие «вторичные чувства» ограничивают материнскую любовь, хотя и не отрицают ее. Всякое выражение любви и внимания, проявляемое женщиной к ребенку, показывает ее любовь к нему; но одновременно она может и ненавидеть его; об этом рассказывают многие матери, говоря, что иногда чувствуют такую злость к грудному ребенку, как будто готовы его убить. Резкий тон, холодный взгляд, язвительное замечание могут выдать неосознанную неприязнь, которую чутко улавливает ребенок. При этом, в первые дни своей жизни он, подобно всем детенышам млекопитающих, просто отвечает выражением удовольствия или страдания на удовлетворение или на отказ в удовлетворении его потребностей, не понимая эмоциональных затруднений матери.

По мере роста ребенка любовь как биологическая функция преобразуется в любовь, основанную на сознательном психологическом опыте. Это сопровождается ростом самосознания и, как следствие, пониманием других людей. В начале жизни ребенок осознает свою мать как объект, доставляющий удовольствие и удовлетворение, и начинает различать лица людей, выражая это улыбкой. Обычно это бывает примерно в трехмесячном возрасте и указывает (по Р. Шпитцу) на то, что в психике ребенка уже присутствуют память и предвкушение. Восьмимесячный ребенок способен проявлять беспокойство при приближении незнакомого лица, что является признаком способности отличать объект своего влечения от других людей (согласно Р. Шпитцу). Поведение ребенка позволяет сделать вывод, что в этом возрасте он обретает свое «Я». Нельзя с уверенностью сказать, что восьмимесячный ребенок сознает, что он любит свою мать, хотя это чувство вскоре приходит. Тем не менее понятно, что он узнает мать, осознает ее особую роль в удовлетворении его потребностей и может выражать желание близости с помощью соответствующих действий.

Психоаналитики считают, что в сознании ребенка формируются два образа матери, соответствующие ее поведению: «хорошая мама», удовлетворяющая его потребности и выполняющая его эротические желания, и «плохая мать» – грозящая и наказывающая, вызывающая тревогу и причиняющая боль. Все добрые чувства ребенка связаны с образом «хорошей мамы». Таким путем ребенок решает проблему внутреннего конфликта, отличая «добрую маму» по ее положительным действиям, а «злую» – по ее раздражительности и отказам. Пока эти два образа остаются ясно выраженными и разделенными, реакции ребенка не противоречивы, но когда (позже) они сливаются в образ одной личности – возникают трудности в формировании поведения.

Когда речь становится развитой (в возрасте примерно 3 лет), ребенок выражает чувство привязанности к «доброй маме» словами любви. Любой, слышавший слова ребенка: «Мамочка, я тебя люблю!» – не сомневается в искренности и глубине его чувств, потому что эти слова идут прямо от сердца. Так первоначальный биологический отклик на удовольствие и радость при виде «доброй мамы» превращается в психологический опыт, выражаемый ребенком с помощью слов. Использование языка позволяет ребенку отделить чувство от его базы, выражаемой действием – протягиванием рук к матери. Память и чувство предвкушения создают вместе чувство привязанности к образу «доброй мамы», воспринимаемое сознанием и выражаемое словами. Вот почему М. Пруст определил красоту как «обещание счастья». Любовь можно определить как ожидание удовольствия и удовлетворения.

Объект любви взрослого человека всегда заключает в себе черты образа «доброй мамы», а для того, чтобы познать любовь, нужно обладать знанием «плохой (отказывающей) матери». Эту мысль подтверждает и Т. Рейк, определяя любовь как «контрреакцию на скрытую зависть и враждебность». Согласно Рейку, «все начинается с желания самоопределения, самозавершенности, самосовершенствования». Указанные точки зрения на любовь вполне совместимы, поскольку обе основаны на противопоставлении чувств: нежности и враждебности, зависти и самоотверженности, любви и ненависти. Но если Рейк считает, что проблема порождается самой личностью, то я полагаю, что она берет начало в отношениях между ребенком и его матерью. Романтичная любовь просто повторяет ситуацию, имевшую место в детстве; это «мечта о любви», основанная на отрицании плохого, т. е. враждебности, заключенной в образе «злой матери». Объект любви всегда видится добрым, чистым, благородным, словом – «идеальным».