Любовь и оружие. Венецианская маска.

— Думали вы правильно, Фанфулла. Разве я не сказал, что эта причина — одна из многих? Ответьте мне, господа, с чего вы решили, что из меня выйдет мудрый правитель? Да, в нынешние суровые времена Баббьяно нужен полководец. Но кризис не может длиться вечно. Ситуация изменится, государство наше войдёт в удачную полосу, и тогда военный в роли правителя окажется столь же неуместен, как сейчас — Джан-Мария. Что тогда? Солдат — неумелый придворный и никудышный политик. И последнее, друзья мои, раз уж разговор у нас пошёл начистоту. Пусть немного, но я люблю себя, ценю свою свободу и не хочу менять её на дворцовые покои. Моё призвание — скитаться по миру, вдыхать полной грудью ветер свободы. Пусть герцогская корона и пурпурный плащ… — Франческо смолк на полуслове, рассмеялся. — Наверное, я привёл достаточно причин. Ещё раз благодарю вас, друзья, и прошу принимать меня таким, каков я есть. Ибо не стать мне таким, каким вы хотите меня видеть.

Граф откинулся на спинку стула, и да Лоди тут же принялся было вновь убеждать его подумать, приводя всё новые доводы. Но Франческо быстро оборвал его.

— Решение принято, мессер Фабрицио, и ничто не изменит его. Вам, господа, я готов пообещать одно: я поеду с вами в Баббьяно и попытаюсь убедить кузена внять голосу разума. Более того, я попрошу его назначить меня главнокомандующим армии Баббьяно и, если он согласится, займусь нашими войсками и заключу союз с соседями, хоть в какой-то степени гарантируя тем самым безопасность герцогства.

Заговорщики, однако, не оставили попыток переубедить графа, но Франческо твёрдо стоял на своём. В конце концов, смирившись с неизбежным, да Лоди поблагодарил его за обещание употребить своё влияние на Джан-Марию.

— Мы рады, что наша встреча не закончилась безрезультатно, и со своей стороны сделаем всё возможное, а наше слово ещё что-то значит в Баббьяно, чтобы вы стали нашим главнокомандующим. Конечно, мы предпочли бы видеть вас на троне герцога и, если в дальнейшем вы передумаете…

— Оставьте эти мысли, — отрезал граф.

Он хотел продолжить, но тут юный Фанфулла дельи Арчипрети вскочил на ноги, и на его миловидном лице отразилась тревога. На секунду он застыл, затем кошачьим шагом направился к двери, распахнул её, прислушался, сопровождаемый изумлёнными взглядами оставшихся за столом. Однако ему не пришлось объяснять своего, казалось бы, странного поведения: в сгустившейся тишине все они услышали далёкие шаги поднимающихся к хижине людей.

Глава II. НА ГОРНОЙ ТРОПЕ

— Солдаты! — крикнул Фанфулла. — Нас предали!

Мужчины переглянулись, на лицах их можно было прочесть решимость дорого отдать собственную жизнь. Граф Акуильский поднялся, остальные последовали его примеру.

— Мазуччо Торре, — выдохнул граф.

— Он самый, — эхом отозвался да Лоди. — Нам следовало внять вашему предупреждению! А с ним пятьдесят наёмников.

— Судя по топоту, никак не меньше, клянусь дьяволом, — согласился с ним Феррабраччо. — А нас шестеро, и все без оружия.

— Семеро, — коротко поправил его граф, надевая шляпу.

— Нет, нет, мой господин. — Рука да Лоди легла на его плечо. — Вам нельзя оставаться с нами. Вы — наша последняя надежда, единственная надежда Баббьяно. Если нас действительно предали, хотя я не представляю себе, как такое могло случиться, и они узнали, что шестеро заговорщиков этой ночью встречаются здесь, чтобы строить козни Джан-Марии, то о вашем приезде, клянусь вам, не известно никому. У его светлости могут возникнуть подозрения, но конкретных улик у него нет. И если вы сейчас исчезнете, у всех жителей Баббьяно, исключая, разумеется, нас шестерых, ещё останется шанс на спасение. Уходите, мой господин. Помните данное вами обещание испросить у вашего кузена должность главнокомандующего, и да убережёт вас Господь Бог и все его святые.

Старик склонился над рукой графа и поцеловал её. Но Франческо дель Фалько не внял его словам.

— Где ваши лошади? — спросил он.

— Привязаны за хижиной. Но кто решится скакать ночью по такой крутизне?

— Я, к примеру, да и вы тоже. Сломанная шея — самое худшее, что может нас ожидать. Но я предпочту сломать свою на скалах Сан-Анджело, чем позволить сделать то же самое палачу Баббьяно.

— Верно сказано, клянусь Богородицей! — поддержал графа Феррабраччо. — По коням, господа!

— Но тропа только одна, и по ней поднимаются наёмники, — охладил его пыл Фанфулла. — Более нигде не пройти.

— А почему бы нам не атаковать их? — предложил Феррабраччо. — Они пешие, и мы сметём их с тропы, как горный поток. Поспешим, господа! Они уже близко.

— Лошадей шесть, а нас семеро, — возразил кто-то ещё.

— У меня лошади нет, — подтвердил Франческо. — Я последую за вами.

— Что? — взревел Феррабраччо, похоже, взявший командование на себя. — Пусть наш тыл прикрывает святой Михаил! Нет, нет. Да Лоди, вы слишком стары для таких дел.