Любовь и пепел

На высокой ветке над нами голубая сойка вертела головой то в одну, то в другую сторону, сосредоточившись на чем-то невидимом. Это было ее королевство.

— Где ты сейчас в книге? — спросила я Эрнеста.

— «Гейлорд». Боже, как здорово снова оказаться там, знать, где все находится, как выглядит в темноте и какие у людей секреты.

— «Гейлорд»! Боже правый, я завидую! Мне бы хотелось сейчас очутиться там и просто выпить, понимаешь? Почувствовать, как кругом все дрожит, а потом вернуться сюда и снова оказаться в безопасности. — Я на секунду замолчала, а потом сказала: — Если задуматься, то Испания — это один из наших призраков. Она разбила мне сердце, но я бы ни на что не променяла это время. Места меняют нас, ведь правда? Иногда даже больше, чем мы можем представить.

— Да. Писать книги — один из способов сохранить города в памяти. Я часто думаю об этом, и не только касательно Испании. Если я знаю, что напишу рассказ о Хортон Бэй, Памплоне или Мадриде, мне становится легче. Как будто время, проведенное там, не исчезнет никогда, а останется со мной.

— А Сан-Валли? О нем ты напишешь?

— Может быть. Когда пойму, что за историю этот город мне может рассказать. Не в каждом месте она есть.

Я смотрела на сойку, на сосну позади нее, на небо, синее и жесткое, мечтая, чтобы оно осталось со мной навечно.

— В этом месте точно есть история. Давай убедимся в этом.

Глава 39

Алы решили поужинать или выпить по стаканчику с Ллойдом Арнольдом, пиар-фотографом гостиницы, и его женой Тилли — темноволосой, остроумной, но слишком простодушной и откровенной. У нее была короткая стрижка и карие глаза, в которых, как в открытой книге, читались все ее мысли и чувства. Эрнесту она сразу понравилась, и мне тоже, хотя у нее были очень старомодные представления о мужчинах и женщинах. Например, она не понимала, зачем мне работать и почему мне этого хочется.

— Отчасти потому, что это очень удобно, — попыталась я объяснить. — Я всегда сама за себя плачу. Это важно. И еще: моя страсть к писательству. Иногда кажется, что это единственное, что имеет для меня значение.

— Полагаю, именно этим сейчас и занимаются женщины. Современные женщины, как они сами про себя говорят.

— Мне кажется, что это просто замечательно. Почему мы должны от чего-то отказываться?

Она безмятежно улыбнулась, разглаживая руками юбку, но при этом не выглядела убежденной.

— Ты действительно думаешь, что можешь получить все, не идя ни на какие компромиссы?

— А почему нет? — Я услышала вызов в ее словах, и мне захотелось сказать: «Посмотри на меня, я тому пример», но вместо этого добавила: — Можно же хотя бы попытаться?

Спустя неделю, в середине октября, похоже, боги нас подслушали и решили разоблачить мой блеф: Чарльз Кольбо из «Колльерс» предложил отправить меня в Финляндию. В последнее время Советы оказывали давление на финнов, чтобы те уступили землю в обмен на другую территорию. Обмен был необходим по соображениям безопасности, поскольку Ленинград находился всего в тридцати двух километрах от финской границы. Но финны отказывались.

«МЫ ДУМАЕМ, ТЫ ДОЛЖНА ТУДА ПОЕХАТЬ, И ЧЕМ СКОРЕЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ», — телеграфировал Кольбо. Я понимала, что, хотя я все еще эмоционально не оправилась после Испании, мне необходимо быть там, где происходят важные события, чтобы рассказать о них миру.

— Я немного беспокоюсь о своей книге, — сказала я Эрнесту. — И о тебе, конечно.

Был полдень, и мы обедали в маленьком патио рядом с главной столовой. Вокруг нас возвышались горы Пайонир, границы вершин были настолько четкими, что казались нарисованными от руки на фоне высокого голубого неба. Наступило бабье лето, и каждое мгновение на улице казалось нам драгоценным, как чистое золото.

— Ты уже проделала большую работу. Ничто не застопорит твой роман, я уверен. Даже это задание. Большинство журналистов готовы убить за то, чтобы получить шанс напечататься в «Колльерс». Журнал, очевидно, считает, что сейчас только ты способна добыть нужный материал. Подумай о том, какое значение может иметь твоя работа.

— Возможно, я буду вдали от тебя четыре или пять месяцев. Больше, если буду экономить. С тобой действительно все будет в порядке?

— Конечно. Может быть, мы встретимся там, если я смогу вырваться. Если нет, мы вернемся вместе на Кубу уже к началу года, довольные, как слон.

Я позвонила Кольбо и сказала, что принимаю его предложение, решив все оставшееся время посвятить работе над «Полем боя» и разослать ее нескольким редакторам в Нью-Йорке, надеясь, что кому-нибудь она понравится так же, как мне, и ее оценят по достоинству. Эрнест продолжал настаивать, что понимает и мою полную приверженность роману, и необходимость этой поездки. Говорил, что поддерживает меня во всем. Но, когда приехали мои заказанные к отъезду вещи, он начал отпускать за ужином шуточки, да так, чтобы все слышали.

— Меня бросили, — сказал он. — И как раз, когда наступает зима.

— Бедняжка, — пожалела его Тилли и повернулась ко мне. — А ты не можешь быть писателем здесь? Для чего нужно ехать на другой конец света? Разве это не опасно?