Любовь и предрассудки

Полностью сосредоточившись на партитуре, Бланш осторожно взяла первый аккорд, за ним следующий, благо начало сонаты было медленным, а потом пальцы вновь стали вспоминать, что они когда-то уже играли эту мелодию, и комнату заполнили чудесные звуки знаменитого бетховенского произведения.

Леди Элен слушала как завороженная, Бланш была полностью погружена в игру – и никто не заметил ни шума во дворе (тем более что окна гостиной выходили на противоположную сторону), ни шагов в коридоре. Гости вернулись с прогулки, и, конечно, Луиза первая оказалась на пороге гостиной, привлеченная музыкой. Заметив ее, мать приложила палец к губам – не мешай! – и девушка, согласно кивнув, застыла на пороге, не пропуская в комнату остальных.

И лишь когда отзвучала последняя нота и Бланш обернулась к леди Элен, ожидая вердикта, Луиза кинулась ей на шею:

– Милая моя, как хорошо, что ты наконец заиграла! Я так давно не слышала этого – рояль без тебя стоит в совершенном запустении, я ленюсь, – каялась она, старательно не замечая смущения подруги и искренне желая показать всем, какая замечательная на самом деле ее Бланш.

Та что-то пробормотала в ответ, но, внезапно обернувшись, увидела среди выражающих свое восхищение пожилых леди и джентльменов Арнольда. Как и в первый день, он пристально разглядывал ее, слегка наклонив голову и прищурив глаза. Не дослушав подругу, равно как и восторгов публики – тем более что считала их не такими уж и заслуженными, – Бланш под первым подвернувшимся предлогом ринулась обратно в тишину и покой своей комнатки: лишь там, она знала, ей не нужно контролировать каждое свое слово и движение.

В конце концов положение становилось совершенно невыносимым.

Как бы хорошо она ни умела справляться с собой, как ни помогли ей в этом тренировки в общении с родней отца (улыбайся, как будто тебя не обливают презрением; будь почтительна, как будто никто не горит к тебе ненавистью; иди на базар за покупками, высоко подняв голову, и улыбайся, напевая песенку, не ожидая услышать в любой момент злое слово или споткнуться о подкинутое под ноги гнилое яблоко), – и этого опыта уже не хватало, чтобы сдерживаться.

Иногда ей казалось, что Арнольд невольно помогает ей, подсознательно или нет, но так же избегая ее общества, как и она его. А иногда, вот как только что, когда он начинал приглядываться к ней, всматриваться так, будто распознает знакомые черты, Бланш терялась в своих желаниях. Она металась между стремлением остаться неузнанной и надеждой на то, что он бросится к ней, объяснится, и…

Но никакого «и» быть не могло. Даже если Арнольд ее узнал или узнает в ближайшее время, Луиза пострадать не должна.

Сжав кулаки и бессильно молотя ими по вышитой пасторальными сценками подушке, Бланш убеждала себя, что была для него всего лишь мимолетным увлечением, которое осталось в далеком прошлом. А теперь с Луизой все гораздо серьезнее, искренняя привязанность, красота, доброта и обаяние ее подруги – все это может привести к тому, что он будет ей неплохим супругом и не причинит той боли, какую причинил Бланш.

– Он будет относиться к ней хорошо, к ней нельзя относиться плохо, он уже… уже любит ее, – шептала она сквозь слезы. – Ах, а мне никуда не скрыться, кругом гости, как неудобно… Грэммхерст-холл такой маленький… В нем не затеряешься, как в большом городе. Как в Лондоне, – неожиданно громко сказала она и села на кровати, испуганная собственным возгласом.

– Мне зайти попозже, мисс Мэри? – тихонько кашлянула от двери горничная.

Бланш повернула к ней голову, пытаясь сообразить, кто еще находится в комнате.

– Это ты, Анна? – вяло спросила она, махнув рукой. – Заходи, раз уж пришла…

Служанка прошелестела по комнате, меняя в вазе цветы и подбирая с пола скомканную кружевную салфетку.

Бланш проследила за Анной взглядом: пара ловких движений – и свидетельство плохого настроения исчезло.

– Сможешь подсунуть ее в прачечную вместе со скатертями и остальными салфетками? А то недосчитаются – будут винить прислугу, – всхлипнула девушка.

– Разумеется, мисс Мэри. Никто и не заметит, что она пропадала. Вот, держите, – Анна протянула девушке маленький зеленый флакон, – это нюхательные соли с ароматами индийских трав, английским девушкам хорошо помогают.

– Только девушкам? А дамам постарше? – Бланш вдохнула резкий пряный запах и внезапно почувствовала, что слезы отступают, а мысли приобретают прежнюю ясность.

– Дамы постарше предпочитают смеси из модных лондонских магазинов.

– Лондонские магазины… Их, наверное, много? – невпопад спросила Бланш. – И их посещает много людей? Можно ходить по ним и никого из знакомых не встретить.

Девушка говорила сама с собой, но неожиданно Анна ответила:

– Не скажите, мисс Мэри. Я как-то сопровождала мисс Луизу и встретила в одном из них человека… очень хорошего человека, которого уже и не надеялась никогда увидеть. Бывшего хозяина моего, я у них в Калькутте служила. У него тут, в Англии, оказывается, дочка родилась, такая милая девочка…