Любовь и прочие неприятности

– Так что, поверь мне, то, что сделала твоя мама – это не предательство. И да, я видела их вместе, когда я обсуждала с твоим отцом дизайн его дома. Тём, ты знаешь, кем я работаю, я занимаюсь этим почти десять лет. Я видела очень много семейных пар. Но таких трогательных отношений я не видела ни разу, уж ты мне поверь.

То, что твой отец, гуляя на корпоративе и будучи очень нетрезвым, переспал с дочкой высокопоставленного чина, а та залетела, я тоже знаю. Знаю и то, что он полночи простоял на коленях под дверью, когда протрезвел и осознал, что изменил. И то, что папаша той девицы пригрозил пустить его по миру, если он не женится.

И это условие, касающийся твоей мамы. Они понимали, что ты можешь узнать об их встречах и свиданиях, вот отец и решил, что пусть уж ты только его будешь ненавидеть.

Тём, он пьяный, и на корпоративе, а ты пьяный, и в клубе. Но вы оба совершили поступок, который каждому из вас обошелся слишком дорого. В одной очень древней книге написано: "Не судите, да не судимы будете."

Закончив свою пламенную речь, я выдохнула и добавила уже более спокойно:

– Тёма, ты извини, я не хотела тебе читать нотаций. Я тут на досуге погуглила про тебя, и я уважаю твою целеустремленность и твою работоспособность. Таких как ты – единицы! – он фыркнул, – но ты уже большой мальчик, и пора бы уже тебе отпустить свои детские обиды на родителей и впустить в свою жизнь любовь. Извини, я не хотела тебя обидеть.

Он сидел, вцепившись в подлокотники так, что побелели костяшки. Я вышла, прикрыв за собой дверь его комнаты, и пошла собирать вещи, решив, что по дороге в магазин закину сумку домой.

– Ну вот, прошла любовь, завяли помидоры, ботинки жмут, и нам не по пути. Высказалась? Полегчало тебе? – ворчала я на себя, собирая сумку. Пока я собирала свои вещи, ругая себя на все лады, пришла та святая женщина, которая делает здесь уборку. Ага, значит, я могу ехать в магазин. Взяв список продуктов и подхватив свою сумку, я спустилась на парковку.

– Нет, ну ведь только-только всё наладилось. Ну и ладно. Чего теперь жалеть то? Уходить надо красиво. Вот и забабахай им примирительный ужин из того, что можно человеку, перенесшему операцию.

Выезжая с парковки от дома Артёма, я вдруг увидела интересную картину. Из подъезда соседнего дома, того самого, где у Светланы Петровны была своя квартира с колокольчиками, вышла сама Светлана Петровна, в сопровождении большого чемодана и Степушки, который говорил по телефону. Так-так-так. Это что же получается? Они всё это время жили здесь? Не было никакого аппендицита? М-дааа.

Я намеренно слишком медленно проехала мимо. Со Светланой Петровной мы встретились глазами, она выдохнула и закрыла рот ладошкой. А я поехала в магазин за продуктами. Что-то расхотелось мне им примирительный ужин готовить. Для меня бы кто-нибудь такой ужин приготовил!

В магазине купила всё по списку. Я пришла в ту квартиру, и там был полный холодильник. Значит, уходя, должна оставить такой же. Смешно, но по-другому я не могла. Вернувшись из магазина с полными сумками продуктов, я подошла к машине Степана. Водитель сидел на своём месте. Я постучала в окно, стекло поползло вниз.

– Привет, Саша, кажется?

Парень молча кивнул. Он немой что ли? Ладно, не моё дело.

– Здесь продукты, ключи от квартиры и банковская карта. Отнеси, пожалуйста, это всё в квартиру Артёма. Не хочу подниматься.

Парень опять молча кивнул. Ну точно немой. Вышел, взял пакеты и пошёл в подъезд. А я поехала восвояси. На душе было погано.

– Что ты там, Тасенька, про "не суди и не судима будешь" говорила? – я посмотрела на себя в зеркало заднего вида.

– Так я и не сужу, – ответила я своему отражению в зеркале, – просто странное чувство, что меня использовали. Ну вот что ж так гадко то? Давай считать плюсы и минусы. Это всегда помогало.

Жила две недели за чужой счёт? Жила. Вкусно и дорого жила. Это раз!

Договор опять же на круглую сумму со Степаном заключила? Заключила. Это два!

Артёма из депрессии вытащила? Ну, да, вроде вытащила. Даже сексом вот завершила терапию. Это пожалуй три и четыре!

При этом воспоминании тело наполнилось сладкой истомой. Этот этап я бы, пожалуй, повторила.

Из минусов было только то, что Светлана Петровна меня обманула. Она хорошая мать. Самая замечательная, она для своего сына старалась. Вон целую комедию с аппендицитом разыграла, да так,что даже Артём поверил. Видела ведь, что я восхищаюсь их со Степаном отношениями, уж мне то могла бы и прямо сказать. Меня то зачем было обманывать? Вот тебе и "Тасенька, дочка".

– Ну вот чтобы она тебе сказала, Тась?

– Тасенька, дочка, мы тут со Стёпушкой уединиться хотим. Тут рядом, в соседнем доме, а ты выведи из депресняка Тёмочку. Сыночка моего ненаглядного. А то он у нас натура тонкая и дюже упёртая, как сто ослов.

Тьфу! Зараза! Что ж так погано то??

Уже у себя дома, в моей пусть маленькой, но такой уютной квартирке, я отключила звук на телефоне. Говорить ни с кем не хотелось. Меня накрыло опустошение.