Любовь и птеродактили

– Потому что номер один – это «Стелла» Димона Садовченко, а он свою «звездочку» сдал приезжему толстосуму на целый месяц, – объяснил Артем, как раз заглянувший в холл, чтобы принять из рук Покровского большую корзину для пикника. – Причем он только катер сдал, без себя в качестве рулевого, отчего теперь очень волнуется. Боится, что толстосум свои права судоводителя просто купил и без помощи и пригляда опытного мореплавателя утопит к Ихтиандру Димонов катер.

– Плавсредство номер один – не яхта, а всего лишь катер? – уточнил Петрик.

– Дарлинг, тут все-таки не Монако, а скромный приморский поселок на задворках российской империи, – ответила я, намекая, что надо быть скромнее.

И так нас поселили в самых роскошных апартаментах в радиусе двадцати километров… Стоп, у меня тоже возник вопрос:

– Артемчик, а где же поселился толстосум, перехвативший у нас лучшую яхту?

– Он дом снял в «Серебряной щели», это такое уединенное место за ближайшим мысом, – объяснил наш знаток местных реалий. – Хороший домик, со своим эллингом и мариной.

– То есть жилье у нас тоже второсортное, – пробурчал Петрик.

Пришлось незаметно наступить ему на ногу, чтоб уж если ныл, то по делу.

На двух машинах наша теплая компания из шести человек – я, Петрик, Покровский, Караваев, Эмма и Артем – подъехала к причалу и погрузилась на катер с незатейливым названием «Медуза».

– Я Роберт, – представился дожидавшийся нас на борту его владелец – загорелый до черноты лысый дядька в белой капитанской фуражке. Не настоящей, а сувенирной, такие на рынке у пляжа в каждой второй палатке продаются. – А это моя ласточка. Водоизмещение две тонны, движок – двести лошадей, скорость – до тридцати узлов, пассажировместимость – восемь человек. Добро пожаловать, устраивайтесь поудобнее, корзину можно вот сюда, а для бутылочек есть специальный ящик под сиденьем, он с охлаждением.

Дождавшись, пока все пассажиры разместятся, Роберт ритуально покричал:

– Отдать концы! – И катер рванул от причала, как застоявшаяся лошадь.

– Тьфу на него, – опасливо молвил Петрик, придерживая кудри на голове солнечными очками, а очки – рукой. – Кто тут должен отдать концы, я не понял?

– Не придуривайся, все ты понимаешь, это такая дежурная фраза, – окоротила его я.

– Не нравятся мне такие фразы, как бы не накаркал Роберто, – заупрямился дружище, переиначив имя нашего капитана на итальянский манер.

Роберт его, к счастью, не слышал. Он управлял плавсредством, ведя его вдоль береговой линии на расстоянии пары километров, и увлеченно рассказывал в микрофон о местных достопримечательностях. Некоторое время мы его внимательно слушали, потом Покровский открыл корзину, раздал всем бутылочки-миньоны с шампанским и предложил сначала выпить за прекрасный день, а потом закусить за него же.

Петрик потребовал организовать фотосессию и начал позировать, я спросила, входит ли в программу купание в открытом море, Эмма поинтересовался возможностью встречи с дельфинами, Караваев – перспективами рыбалки. Роберт и Артем отвечали разом, Покровский все выгружал и выгружал напитки и закуски из бездонной корзины, на борту стало шумно и весело. В тесноте, как говорится, да не в обиде.

Мы завернули за очередной мыс, и вдруг Артур воскликнул:

– А вот и номер один! Смотрите, «Стелла» тоже тут!

Все бросились рассматривать пресловутую «Стеллу», Петрик даже достал припасенный специально для прогулки театральный бинокль.

– Это уже не катер, а целая яхта, – объявил он тоном обиженного ребенка. – У них там и каюта есть! На палубе столик, а на столике завтрак!

– У нас, конечно, нет столика, но голодным никто не останется, – попытался успокоить капризулю Покровский. – Хочешь бутербродик с сырным кремом и лососем?

– А они небось дрыхнут еще, – не унимался Петрик.

Послушать его – можно подумать, он встал до рассвета! Я хмыкнула.

– Если еще дрыхнут, почему посуда на столе? С вечера не убрали? – возразил Эмма, по молодости лет востроглазый без всякого бинокля.

Я снова хмыкнула. Как говорила моя любимая ба Зина, «кто про что, а вшивый про баню»: у нас мытье посуды – священный долг младшего брата.

– Каюта – она не только для того, чтобы спать, – вкрадчиво молвил Караваев, и его рука удавчиком скользнула по моей талии, обнимая и стискивая.

Действительно, кто про что… Я хмыкнула в третий раз.

Мой троекратный саркастический хмык никем замечен не был. Роберт, наш капитан, басовитым, как пароходный гудок, голосом перекрыл общий гвалт:

– Да погрузились они, вот и не видно никого!

Звучало важно, но непонятно. Все тут же начали расспрашивать: куда погрузились, зачем и как.

– Ну – как? С аквалангами, конечно. Они же дайверы – толстосум и жена его, – объяснил Артем.

– Да ладно? – не поверил Петрик. – Дайверы – это загорелые мускулистые парни в эротичных обтягивающих гидрокостюмах! И толстосум такой?! Роберто, подплывите поближе, я хочу это видеть!

– Плавают отходы жизнедеятельности, суда – ходят! – наставительно прогудел наш капитан, но просьбу экзальтированного пассажира выполнил и подвел наш катер поближе к чужой яхте.