Любовь и Разум

–Я не хотел вступать в ваш диалог, видя, что моя Калеона полностью стала генианкой, и, радуясь тому, как она, умело, защищала наши генианские законы жизни. А теперь я тоже с большим удовольствием буду радоваться за неё, если и она получит земное наслаждение.

Светлана положила только что сваренные вареники на тарелку и подвинула её ближе к Анюте.

Дальше обед проходил в тишине. Анастас и Анюта уплетали вареники, а Светлана, улыбаясь, смотрела на свою дочку.

–Милая моя, как ты изголодалась. Скажу тебе по секрету: первое время, когда ты унеслась в те далёкие края, я не раз подходила с тарелкой к твоей кроватке и пробовала накормить твоё тело.

–Она с ума сходила тогда, дочка, – прокомментировал слова Светланы Анастас. – Только потом, выйдя снова на работу, она понемногу успокоилась. Но, любовь к тебе у неё меньше не стала.

–Милая моя, мамочка, я тебя понимаю, – съедая очередной вареник, – прошептала Анюта.

–Я рад был снова увидеть вас, Анастас и Светлана, – вступил в разговор Иллиан, – а теперь я оставлю ваше общество. Вы наслаждайтесь, общайтесь, а я должен покинуть вас на некоторое время и заняться решением той задачки, которую поставила перед моим отбытием межпланетная комиссия.

–Опять ваши комиссии! Всё они решают! – с явным скептицизмом сказала Светлана. Анастас укоризненно посмотрел на жену, которая снова нелестно отзывалась по поводу генианских комиссий.

–Да, это так. Ну, до встречи. Я появлюсь дня через два-три.

–До свиданья, До встречи, – дружно ответили все сидящие за столом, провожая того, кто был рядом, но которого не было видно.

Через секунду все почувствовали ослабление давления внешнего энергетического поля, а у Анюты поменялось выражение лица. Оно стало, менее светящимся и более земным. Чувство любви – земное или генианское – озаряет любимого и любящего субъекта.

Следующие несколько дней семья Одинцовых провела в разговорах, объятьях, совместных прогулках.

5.

После встречи с друзьями в квартире Одинцова Михаил развил бурную деятельность. Он никогда ране не занимался составлением планов, программ на длительные промежутки времени. Правда, когда раньше, в былые времена, попадалось ему нечто интересное, и нужно было провернуть какое-нибудь дельце, он основательно готовился к нему, просчитывал разные варианты его осуществления. Благодаря такому подходу к предстоящей операции, у него всегда всё гладко проходило и заканчивалось благополучно. Только вот, в последний раз, фортуна отвернулась от него, и неожиданная встреча с братьями-близнецами привела его к тому месту, в котором он и находится теперь.

Однако, назвать такой исход последнего его дела неудачным было бы совсем несправедливо. Михаил встретился здесь с интересными экземплярами тюремного сообщества, и жизнь была наполнена такими неожиданностями, о которых он на воле даже не мечтал бы. Один Лютый только чего стоит! Очень занимательный экземпляр! Умный, хитрый, способный, изворотливый. С таким было интересно пообщаться. И Михаилу в этом повезло. Они корешались, соревновались и втайне стремились подмять под себя один другого. Михаилу повезло больше – встреча с Володей, а потом и с Анастасом, в корне изменила как его мыщление и поступки, так и всю будущую жизнь в целом.

Теперь не было Лютого, с которым нужно было соревноваться и побеждать, а сознание Михаила после посещения Гениании было вывернуто наизнанку, по сравнению с тем, какое оно было до приезда в этот «казённый» дом.

Миша попросил у дежурного охранника принести ему бумагу и ручку, что тот и выполнил моментально без всяких разговоров и вопросов.

–Майор Дронов приказал спросить, не нужны ли Вам какие-нибудь книги, – дрожащим голосом промямлил дежурный, когда принёс Михаилу ручку и целый альбом для рисования.

–Зачем ты мне принёс альбом? Я что, рисовать собрался? Неси быстро чистую тетрадь. А майору передай: пусть сам займётся чтением умных книг. Это ему скоро понадобится.

Молнией шмыгнул дежурный в полутёмный коридор. Только стук кованых сапог раздавался в тюремной тишине. В последнее время все просьбы Михаила, именно просьбы, а не требования, быстро и полностью выполнялись всеми служителями этого заведения. Сокамерники и соседи по лазаретной палате, где Михаил в последнее время был частым постояльцем, уважительно смотрели на него и все слова, им сказанные, воспринимали, как беспрекословные к исполнению. Он в своих корыстных целях не пользовался таким отношением окружающих его людей, но, где-то в глубине подсознания гордился своим «величием» и превосходством.

Через несколько минут сам майор Дронов доставил Михаилу несколько чистых тетрадей.

–Вот, Михаил Андреевич, выберите себе ту, которая Вам больше всего подходит, – совсем не по тюремному начальник обратился к заключённому, подавая тому три чистых, толстых тетради.

–Мне любая подходит, – ответил Михаил, взяв одну из предложенных тетрадей.

–Обращайтесь, Михаил Андреевич, если что… .

–Конечно, конечно, Геннадий Валентинович, – Миша подал руку начальнику, – мы теперь здесь одно дело делаем.