Любовь и шпионаж

…Вот так я превратилась в американского журналиста. Приказ шефа полиции, в котором он именовал меня «американской журналисткой», – подсказал мне мою будущую роль. Я назовусь корреспондентом газеты «Вашингтон пост», это поможет мне выполнить свою миссию, не вызывая особых подозрений, – ведь преступления – «хлеб» для журналистики.

…Не стану описывать, как я некоторое время прогуливалась по парижским бульварам (девушку во мне никто не опознал!), как наняла мотор и, проколесив в нем добрых полчаса по разным улицам и переулкам, названия которых я не знаю, подъехала к дому номер двести восемнадцать.

В глаза мне бросилось объявление при входе: «Сдаются свободные комнаты». Это было мне на руку, и я обратилась к консьержу с твердым намерением – воспользоваться случаем.

Консьерж вызвал хозяина – щуплого немолодого француза – и я, нарочно подчеркивая свое англо-американское произношение, сказала ему:

– Дорогой мосье, я только вчера приехал из Нью-Йорка и, услыхав о зверском преступлении, совершенном в вашей гостинице, решил написать о нем заметку в газету «Вашингтон пост», корреспондентом которой являюсь. Не будете ли вы столь любезны рассказать мне кое-какие подробности этого злодеяния?

– Видите ли, мосье, – уныло отозвался он, почесывая за ухом, – наши парижские газеты уже несколько раз брали у нас интервью и широко растрезвонили об этом событии. Честно говоря, любопытные зеваки нам изрядно надоели, не говоря уже о том, что мы понесли на этом убыток: некоторые жильцы тут же съехали с квартиры, словно им тоже грозит беда. Смешно, не правда ли? Только нам не до шуток: почти весь шестой этаж, где произошло преступление, опустел. Как вам это нравится, а?

Это действительно понравилось мне, потому что соответствовало моим планам, но я и виду не показала, а наоборот заявила, что от души сочувствую ему и даже хочу в некотором роде возместить его убытки, сняв одну комнату на несколько суток.

– А нельзя ли, – добавила я, – заглянуть хоть одним глазком в ту комнату, где все произошло?

– Увы, нет! – возразил он. – Полиция наложила печати на дверь, завтра должны прийти судебные эксперты. Да и к чему вам это? Труп давно убрали, там только грязь и беспорядок.

– Нам, журналистам, – с достоинством разъяснила я, – бывает существенно важно не только узнать детали происшествия, но и ощутить его атмосферу. Находясь в непосредственной близости от места драматических событий, мы как бы переживаем их сердцем, и тогда корреспонденция удается на славу. Надеюсь, вам это понятно?

– О да, мосье! В таком случае вы, может быть, разрешите предложить вам отличную комнату на шестом этаже – рядом с той самой?

– Это меня вполне устраивает, – заявила я. – Покажите комнату и получите вперед плату. Думаю, что там у меня дело пойдет.

Так я оказалась совсем близко от цели.

Выглянув из окна, я увидела соседний балкон, тот самый!

Снизу и на фотографии казалось, что оба балкона находятся почти рядом – рукой подать! – но на деле соседний отстоял от моего так далеко, что у меня захватило дух и даже зародилось сомнение, сумею ли я перебраться на него, тем более что на стене не было никаких выступов, кроме узенького карниза, годного разве только для кошки.

Сами балконы предназначались, видимо, не для удобства жильцов, а только для цветов; они тоже были такими узкими, что на них едва помещалась нога человека. Это создавало дополнительное неудобство.

…День тянулся неимоверно долго. Я еле дождалась вечера, когда в комнату внесли керосиновую лампу, а в коридоре зажглись газовые горелки. Но впереди предстояла еще такая же длинная, утомительная ночь; разве могла я в темноте, при неверном свете далекого уличного фонаря, карабкаться по гладкой стене с риском оступиться, потерять равновесие, упасть с шестого этажа и разбиться вдребезги?..

Однако и упускать время нельзя: завтра в комнату придут судебные эксперты и, возможно, перероют все не только в комнате, но и на балконе! Нужно проделать все до их прихода, т. е. до восхода солнца, при первых проблесках утренней зари, когда уже достаточно светло, но все люди еще крепко спят, и никто не сможет помешать мне…

…Наконец, настал и этот страшный момент.

До сих пор кровь стынет в моих жилах, когда вспоминаю, как я висела над бездной, прижимаясь к отвесной стене и цепляясь за малейшие ее шероховатости, за каждый обломок выпадающего кирпича, – а в голове билась единственная мысль: как бы нога не соскользнула с ненадежного узенького карниза!..

Холодный ветер свистел в моих ушах, раздувал одежду и пытался сбросить меня вниз. Я цеплялась так отчаянно, что сорвала себе ногти, кровь проступила на пальцах обеих рук…

И все-таки, все-таки я победила!

Глава 21. Диана в трущобе