Любовь и шпионаж

Выдвинув ящик стола, он достал оттуда газету и, подчеркнув в ней ногтем одно место, протянул мне.

Первое, что бросилось мне в глаза, – заголовок, напечатанный крупным шрифтом: «ИВОР ДАНДЕС НА СВОБОДЕ!»

Далее следовал более мелкий шрифт:

«Англичанин Ивор Дандес, подозревавшийся в убийстве, сегодня утром освобожден из-под стражи. Как сообщил нашему корреспонденту шеф управления Парижской полиции Шарль Андрэ, арестованные два дня назад бандиты Гаспар Круэн (по кличке Апаш) и Жан Гийо (Рыжий) сознались, что убийство на улице Филь Соваж – дело их рук. Леон Ниссо, консьерж дома номер 218, опознал их. Он заявил, что они заходили к Морелю (своей жертве) незадолго до прихода И. Дандеса. А некий Филипп, уличный мальчишка, добровольно явился в полицию, чтобы дать там показания; он подтвердил, что вышеназванные бандиты „застукали“ Мореля при дележе награбленной добычи. Таким образом, благодаря быстрым и решительным действиям нашей доблестной Парижской полиции это кошмарное злодеяние своевременно раскрыто и убийцы понесут заслуженное наказание. Суд над ними состоится в ближайшие дни».

Пока я читала эту заметку, шеф полиции молча наблюдал за моим лицом. Когда же я отложила газету и откинулась в кресло, не в силах что-либо сказать, он улыбнулся:

– Надеюсь, мадемуазель де Рензи, вы не сердитесь на меня за эту маленькую хитрость? Но – откровенность за откровенность – я не мог сразу раскрыть свои карты, потому что получил указание свыше – выяснить кое-какие подробности насчет вашего англичанина. А кто, кроме вас, помог бы мне в этом деле?

– Нет, я, конечно, не сержусь. Я очень счастлива, что все так окончилось, о ля-ля!

– Я рад не меньше вашего, мадемуазель. Англия, Франция и Россия – дружественные державы, и ничто не должно омрачать Тройственный Союз!

Почему-то в его словах мне послышался туманный намек на связь этого дела с политикой Антанты, и я решила спросить его напрямик:

– Могу ли я, мосье Андрэ, рассчитывать на то, что ничего из сказанного здесь мною не просочится в прессу?

– Даю вам слово, мадемуазель. Мы оберегаем не только жизнь и имущество, но и честь наших сограждан. Мосье дю Лорье и никто другой никогда не узнают обстоятельств этого дела и то, что вы добровольно явились в полицию ради спасения англичанина. Желаю вам и впредь с успехом развивать вашу блестящую деятельность на сцене парижского театра и мечтаю сегодня вечером быть у вас в гостях на очередной премьере.

– Ложа закреплена за вами, – сказала я, подымаясь и протягивая ему руку, которую он почтительно поцеловал…

Вслед за тем я поспешила домой. Мое сердце пело и ликовало, я чувствовала, что побила последний козырь Орловского.

…К моему изумлению, дома у себя я застала Диану Форрест, которая оживленно болтала с Марианной. Судя по всему, у них возникла взаимная симпатия, потому что их беседа носила вполне дружеский характер. Это и удивило меня: заслужить расположение моей Марианны не так-то легко – она недоверчива к людям.

Вид у Дианы был сияющий, и она показалась мне еще более обворожительной, чем вчера. Разумеется, из газет она уже знала о том, что Ивор на свободе, но еще не виделась с ним, так как, по словам шефа, из тюрьмы он направился прямо в британское посольство.

– Ну, а как ваши дела, Максина? – спросила она. – Я очень тревожилась за вас; вчера вы напугали меня, сказав, что алиби Ивора может сломать вашу жизнь.

– Ничего, все обошлось, – бодро ответила я. – Обошлось благодаря вам, мисс Форрест. Не знаю, каким путем вы добыли тот футляр, но думаю, что это был подвиг с вашей стороны!..

– Подвиг? – совсем по-детски удивилась она.

– Да, дорогая Диана… вы разрешите называть вас так?.. Вы спасли не только Ивора, но и меня, и моего жениха, и даже… даже больше, чем я могу и имею право сказать. Но я выполнила свое обещание: я была сейчас в полиции и подтвердила алиби Ивора.

– Я тоже сдержала слово: достала утерянную вами вещь. С этими словами она протянула мне мою парчовую сумочку.

Я не верила своим глазам. Второй раз Диана спасает меня, возвращая мне счастье и жизнь. Я порывисто обняла милую девушку, и она доверчиво прижалась ко мне. Так мы простояли несколько секунд, обнявшись как две сестры…

Затем я обратила внимание на сумочку. Мне в глаза бросилось то, что серебряные шнурки, стягивавшие ее, были разорваны, а сама она помята, словно кто-то отчаянно боролся за обладание ею. Но Диана не сказала ничего, и я решила, что неделикатно расспрашивать об этом.

Я еще раз горячо поблагодарила ее.

– На мой взгляд, – сказала я, – из вас с Ивором получится отличная пара. Вы очень любите его?

– Очень! – ответила они, сияя. – Когда он со мной, мне все вокруг кажется светлым и радостным. Даже люди, окружающие нас, кажутся такими хорошими! А когда расстаемся – солнце заходит за тучу: и трава не такая зеленая, и цветы не такие яркие, и аромат их уже не радует сердце…

– Да вы, я вижу, поэтесса! – улыбнулась я, а она спохватилась и покраснела как школьница.