Любовь и смерть Геночки Сайнова

Да, – соглашался с женой Николай Александрович, – мне это тоже для укрепления, так сказать, статуса, здесь не помешает… Опять – таки всех нужных людей можно будет пригласить. И Первого секретаря, и управляющего главка…

Настюша, как только с родителями сговорились, оформила в школе большой отпуск, благо летние каникулы, и возвращаться в Тынду уже не собиралась…

Там декретный отпуск начнется, а там…

Рожать то где собираешься? – спрашивала Марианна Евгеньевна…

Да уж всяко не здесь – в Сибири, – резко отвечала Настя, многозначительно поглядывая на лестницу, ведущую на третий – летний этаж, где со своими книжками уединилась увечная сестра.

Мать, мгновенно зардевшись, промолчала.

В Ленинград поедем. Надо будет прописаться… И ребеночек должен быть коренным – питерским.

А Генина мама то не возражает?

Нет, я думаю… А потом мы кооператив построим. Геннадию как БАМовцу положено вне очереди, а с деньгами, мне кажется вы с отцом должны помочь. В конце – концов и вам тут не до морковкиных заговень вековать!

В приятных хлопотах пролетали длинные июньские дни. В единственном поселковом ателье шилось роскошнейшее белое платье. Шофер Алеша, как угорелый носился то в райторг, то к военторг в соседнюю дивизию, все доставал дефициты – колечки золотые, костюмчик для жениха, туфельки…

Сам жених появился в "кремле" за два дня до свадьбы. Марианна Евгеньевна как то немного растерялась, где стелить дорогому гостю? В отдельной комнате, или вместе с Настей? Даже Николая Александровича озадачила вопросом.

Спроси Настюху, как молодым лучше? – дипломатично ответил отец, – в конце то концов, живот то у невесты уже вовсю выдает… Так что, какие уж там приличия!

Настя на этот счет была категорична, – только вместе!

И за обедом, как положено верной жене, сидела по левую руку, все время демонстративно прикасаясь к суженому, то грудью, то легкой ручкой, то щекой прижимаясь к крепкому плечу…

Свой. Свой муж!

Все эти дни Гена пребывал в какой то прострации.

Жена… Вот теперь у него будут жена и ребенок…

А как же мечты? А как же Алла?

Но ведь нельзя, наверное, жить только мечтами? Нельзя?

Надо жить реалиями сегодняшнего дня?

Надо?

На все эти вопросы он не находил ответа. Он понимал, что свадьба – это то поворотное, ключевое место в его жизни, которое сподобит так ее изменить, что потом может статься – он тысячу раз пожалеет. Или наоборот – будет тысячу раз благословлять этот день.

За два дня до свадьбы он ощущал себя маленьким корабликом, который течением затягивает в узкий пролив… И если сейчас не вырваться, не предпринять усилий именно теперь, то с каждым упущенным мгновеньем, шансы на иной, отличный от прописанного проведением исход – уменьшаются и исчезают окончательно.

Но еще более беспокоило Гену то, что он впервые в жизни ничего не понимал.

Хорошо ли будет потом ей – Насте? И хорошо ли будет маме?

И самое главное… И самое главное… А можно ли жениться без любви?

Можно ли?

Ведь он не любит Настю.

Она хорошая. Она красивая. Она нежная.

Но он не любит ее. Он любит Аллу.

Но Алла в Америке, и он никогда не увидит ее.

А Настя…

В эти два дня он практически не оставался наедине с собой. Вокруг суетились новые родственники, ему то и дело поручали какие то дела, то съездить с шофером Алешей в рыбсовхоз за омулями, то поменять в военторге костюм – Насте не понравился цвет… Коричневый в тонкую полоску…

Но когда он уединялся, он вспоминал тот разговор. Их разговор, когда она рассказала ему…

С Аней они редко сталкивались… Только за обедом, или ужином. Но поговорить не удавалось. Так. Перебрасывались ничего не значащими фразами.

В субботу утром. В утро свадебного дня, Аня постучала в дверь их с Настей спальни. Настя уже давно встала и порхала где то там – внизу…

Гена, поднимись ко мне на летний этаж. Надо поговорить.

Он надел брюки. Почистил зубы. Побрился. Надо будет еще раз бриться перед тем, как ехать в ЗАГС?

Потом надел белую сорочку…

Сорочка, галстук, туфли… Костюм, выбранный Настей – темно серый в полоску, английской шерсти – висел на раскрытой створке платяного шкафа.

Настя приготовила все это для него. Жена. Она уже его жена!

Гена поднялся по крутым дубовым ступенькам… И почему то впервые подумал, – а почему Николай Александрович сделал лестницу такой крутой? Вдруг у них с Настей родится хромая девочка? Неужели он – Гена сделает ей лестницу такой неудобной?

Ну, здравствуй, зятек!

Здравствуй, Аня.

Помолчали.

Я хочу тебя спросить… Как друга… Мне некого больше спросить…

Спрашивай.

Ты счастлив?

Что?

Ты счастлив оттого, что спишь с моей сестрой?

Зачем ты спрашиваешь?

Я спрашиваю из научного… Философского интереса… Я никогда не узнаю счастья…

Или несчастья брачных отношений…

Аня!

Ты что? Хочешь меня в этом разубедить? Утешить меня? Так переспи со мной!

Теоретически, лежа на мне, ты даже не ощутишь асимметрии моих нижних конечностей.

А в остальном – я нормальная женщина. Разве не так?

Аня, что ты говоришь. Зачем?