Любовь и смерть Геночки Сайнова

Однако, я совсем не собираюсь при этом скатываться в жанр "очерков о современных нравах", хотя "наивно-задушевная" полемика в стиле саратовских страданий, что разыгралась на форуме после моей последней заметки "о герое", достойна Минаевского пера. И это тоже своего рода "поляна" для публициста и критика – дать характеристику преобладающих тенденций на СИ – они стоят того, и я тоже немного писал об этом в заметках о "нетерпении", где обращал внимание публики на то, что "писателями" движет, УВЫ, не желание оставить современникам и потомкам некое нравственное послание, но в их мотивах ПИСАТЬ, ощущается побудительная моторика жалкого тщеславия, сводящая литпроцесс, сравнимый с ВОПРОСОМ любви и продолжения рода, к проблемке "перепихнуться по-быстрому в школьном туалете".

Но ограниченность во времени не позволяет мне хвататься за все достойное интереса. Поэтому, я полагаю, что ниша литературной критики на СИ, вместит еще добрую дюжину "добрых людей". Benedictus qui venit in nomine Domini.

И нынче я намеренно воздерживаюсь от апелляций к классикам и авторитетам, потому как (не покажется ли это странным просвещенной публике?) -цитаты почему то вызывают у СИ-писателей сильное раздражение, толи "нам закон не писан", толи "мы отрицаем ВАШУ псевдо-систему ценностей и сами знаем как следует писать"… Но в тоже время, как тогда увязать этот самонадеянный нигилизм с наивной беспомощностью, когда вчерашние глорификаторы игнорантности пишут "посмотрите, почитайте что я тут накорябал, и научите как сделать это лучше"… Однако, вопрос разделения клуба по уровням профпригодности так и остается открытым.

Но вернемся к "nos mutons" Итак, мосье Шленский в одной из вчерашних своих ремарок на моем семинаре, упрекнул публику, что, де "отвлекаясь на обсуждение этических проблем коммунальной кухни, ушла от первовопроса" – от обсуждения ГЕРОЯ в литературе… Я только уточню, от вопроса "отсутствия героя в литературе".

И переходя, наконец, к серьезной составляющей, вновь оговорюсь, что речь необходимо вести о профессиональной литературе, но не об ученических экзерсисах со сниманием гердиного ботинка.

Итак, литература "без героя" существовать не может. И даже в чисто невинном описании природы происходит всего лишь метонимическое замещение традиционного героя – ПРИРОДОЙ (Phenomena exelisis). Наш вопрос поэтому будет звучать так – "какого героя избирает себе нынешний писатель", и второе – "какой герой нужен обществу"?

Второй вопрос, кстати, требует уточнения, "какому обществу", и я определюсь – "русскому обществу".

Отвечая на первый вопрос, "какого героя выбирает автор", особенно распространяться не стану, потому как полагаю это уже достаточно исследованной частью. Не утруждая читателя и не утомляя (внимание еще потребуется при рассмотрении главных акцентов), я лишь помяну уже не раз говоренное в моих заметках, что выбор героя современным писателем определяется коммерческой потребностью быстрого успеха (любой ценой). В качестве ЭКСТРЕМУМА это выразилось в ставшем уже печально знаменитым "произведении" Баяна Ширянова.

Но есть и так называемый "мэйнстрим". А этот "мэйнстрим" как раз и заполнили не то чтобы даже "маленькие" человечки (оставим покуда Гоголевскую шинель в покое), но просто "мелкие людишки с мелкими страстишками". Должна ли литература ОТРАЖАТЬ ЖИЗНЬ СОВРЕМЕННИКА такой, какая она есть? Во всей мелочности и ничтожности безыдейного бытия, в описании добывания рубля насущного и отправления физиологических надобностей? Что такая, с позволения сказать, "литература" – дает обществу (и как она при этом возвышает самого автора? "третья латентная задача литературы"). Информативная ценность (пренебрежем идейной ценностью, как ничтожно малой составляющей) таких произведений, сравнима с песней акына – "пою о том, что вижу". Вижу блядство – о нем и пою…

Есть и еще два вопроса: "должен ли кому-либо писатель"? Ответим утвердительно – "Должен", потому как мы условились, что литература – часть культуры, и часть социального. Человек – социален по совокупности признаков, а следовательно, писательский труд рассматривается с точки зрения общественной пользы и целесообразности. Другое дело, в отличие от людей малообразованных, писатель имеет высокую самопотребность в служении обществу и не нуждается в общественном принуждении, пусть и скрытом.

И второй вопрос, вытекающий из первого: насколько писатель может впадать в соблазн, исходящий от потребности рынка?

Я уже говорил в моих предыдущих лекциях, что писатель, должен чувствовать общественную потребность, должен быть в своих колебаниях когерентен общественной потребности, но опережать эти потребности на фазу.