Любовь и смерть Ивана Чагина

Друзья ходили на митинги, патрулировали тёмные улицы. Шла оборона города. Большой мастер фортификации Карбышев указывал, как укреплять окраины. Привлекла друзей высокая радиомачта, которая посылала и принимала сигналы из штаба 4-ой армии, переехавшей в город Пугачёв. Разгружали верблюжьи вьюки с патронами. Железная дорога была отрезана. Грузили боеприпасы на тачанки и грузовики. Горячими были бои. Патроны и хлеб решали всё. Казалось, что не выдержат красноармейцы, и тогда казачьи дивизии ворвутся в город. Парням давали пустые поручения. Даже в разведку не пускали, хотя местным мальчикам доверяли сходить в расположение неприятеля.

Запомнился осенью парад по случаю приезда наркомвоенмора Троцкого. Шли полки, бригады, Самые лучшие, самые преданные. Чапаев командовал. Пёстрый и шумный базар, с огромными осетрами, дынями и арбузами манил. Тогда парни узнали, что дивизию командарм Хвесин по распоряжению Троцкого разделил на две. Чапаеву достались неполные полки, по сути он командовал маломощной бригадой, которую издевательски назвал командующий 4-й армии «партизанским отрядом». Слава Чапаева не давала спокойно спать многим красным и белым командирам.

…В памяти всплыли кровавые картины. Тела красноармейцев у разгромленного двухэтажного здания штаба дивизии. Звуки боя из Лбищенска долетали до станицы Сахарной, где был штаб бригады. Посланные комбригом Кутяковым роты, казаки отбили. Тогда пришлось оголить фронт, и отступать тихо ночью, оставив у костров небольшую группу добровольцев.

Бой за Лбищенск был упорным, с большими потерями. Тела изрубленных, расстрелянных бойцов и обозников на улицах лежали кучами. Ходили слухи, что Чапаев погиб. Искали тело начдива. Не нашли. Хоронили, читая записки соратников, просивших отомстить. Казаки изрубили тяжелораненых из госпиталя. Запах жуткий и мерзкий. Лужи чёрной крови.

…Отступали. Спешили соединиться с гарнизоном в городе Уральске. Пополнить боезапас. У форпоста Янайкино остановились. Уснули. Степь. Храп. Ночь. Уснули и часовые. Лагерь дивизии окружили казаки и начали расстреливать из пулёмётов, подъехавшие броневики. Крики стоны. Где свои, где казаки. Не понять. Паника. Нашлись командиры. Артиллеристы установили орудия на прямую наводку. Подбили броневики. Кинулись в штыковую атаку.

Отступили. Лежали в мелких траншеях под холодным промозглом дождём у хутора Скворкино. Клялись, что погонят «казару» в хвост и в гриву. Лёжал Иван в мелком окопчике, под хдодным дождём, страдал от вшей и голода. Видел во сне солнечный весёлый Нил, девушек с подносами, на которых ржаные сухари, варёная конина. «Казара!» Кричали по траншеям. Просыпался. Нужно стрелять, хорошо целясь, считая патроны. Величественный Нил. Тростниковая лодка. Жрица с большими раскосыми глазами кормит его — фараона.

…Снова Уральск. Упорные бои с казаками шли до середины октября. …Наступление на Гурьев. Мороз. Тиф.

…Чистый и ухоженный Житомир. Вспомнил Чагин, как брали Тетерев, Овруч. На улицах пахло яблоками и кровью, дымом и пороховой орудийной гарью. Погиб друг Стёпа в одной из атак под Бородянкой.

Сколько смертей увидел. Не привык. Русские убивали русских. После взятия Ковеля представили к ордену. Белые орденов будто бы не давали, а только знаки, памятные знаки. «Не та война, — говорил пленный подполковник, — за убийство братьев грех получать награды…». Может быть, он прав. Свой орден Иван надевал в определённых случаях, как сегодня.

Уездный комитет партии располагался, как объяснила тётя, в бывшем здании земской управы. Часовой, выдохнул пары самогонного перегара, взял на караул, по уставу. Возможно, думал, что перед ним высокий чин, хотя нашивки говорили, что подавший документ, командир роты — три малиновых кубика в петлицах.

— Коммунист. Это, братишка, очень хорошо. Не хватает грамотных, — выговаривал меднолицый мужчина в матросском бушлате, читая выписку из госпиталя. — Я — браток, сам тоже… Оттяпали по колено. Чонгарские укрепления брали. Где тебя? …Написано, говоришь. Чернила слабые. Буквы закорючистые. — оправдывался секретарь укома Гребнев. Дружеская беседа фронтовиков иногда перерастала в допрос. Секретарь хитрил, переспрашивал. Оказалось, что они некоторое время воевали на одном участке Восточного фронта. Чагин нервничал. Натруженная нога ныла, а рану пекло огнём. Он крепился. Зная, что главные проверки впереди. Придётся всё повторять в особом отделе еще не раз.

— Значит, порученцем?

— В 73-й бригаде. 25-я дивизия. Начдив Василий Иванович Чапаев.

— Знаю начдива Сергея Захарова, — начал сбивать Чагина секретарь. — Я ж под Уральском на бронепоезде. Чапаев командовал бригадой в дивизии Николаевских полков. Не связывается… Всякий молодец на свой образец. Что скажешь?