Любовь и смерть Ивана Чагина

Пришла голодная зима. Тревожные злые слухи о новой войне приползали по змеиному, будоражили уставший народ. Волчьи стаи надсадно выли на окраинах, нападали на редких путников. В лавках нэпновцев цены на продукты питания ползли вверх. Не было силы, которая бы остановила их. Городок уездный заносило снегом, который воровски шёл по ночам. Объявлялись воскресники по расчистки железнодорожных путей. Гребнев учредил «снежный паёк». Работающим с восьми до восьми выдавали полфунта хлеба, немного сахара и воблу. Кипяток был постоянным и бесплатным. Иван написал заметку обригадах из депо, до чернильных сумерек сам махал лопатой. Пришёл к тёте с воблой и хлебом. Сахар отдал соседскому мальчишке, который бросал снег деревянной лопатой, но так устал, что отведённый участок не смог осилить, и ему помогли женщины из укомовской столовой. Нога почти не болела. Во второй раз «на снег» пошёл Иван потому, что Катенька объявила на планерке:

— Иван Филиппович, Ирина Васильевна, завтра у нас коллективная вылазка на дорогу. Возьмите с собой хорошее настроение и лопату для того, чтобы наш пикник стал более насыщенным и полезным для здоровья. Надеюсь, наш печатный цех не будет возражать против того, чтобы попасть на трудовой праздник. Предлагаю сделать коллективный фотопортрет. Газете исполняется полный трудовой год. Давайте увековечим это событие. Иван Филиппович не станет противиться. Наш редактор разрешил истратить на это дело пару пластинок и несколько листочков фотобумаги. Фотографироваться будем на крыльце, а заработанные продукты я получила заранее, мы их используем на общем чаепитии. Остатки сдала в приют детям. Это наш вклад. За нами должны пойти другие коллективы. Если у кого-то нет возможности выйти на снег, то пусть остаётся на рабочем месте, занимается повседневной работой. — Редкин молчал, оглаживая отросшую кривую бородку. Пожилой бригадир печатников, прибывший недавно из Балаково, дёрнул плечом в знак согласия. Корректор, она и машинистка, — сонная девица с васильковыми глазами, — кутаясь в шаль, сказала, что ей не с кем оставить ребёнка, но она сможет уговорить соседскую девочку на час другой последить за Дашуткой. Расходились, обсуждая предложение Пожарской.

Получив свою дистанцию, редакция и типография дружно взялась за работу. Волокрутов кому — то с осени заказал широкие фанерные лопаты, работать которыми было одно удовольствие. Иван нарезал снежные кубы и метал их с высоты полотна вниз. Несмотря на свою валоватость, Ирина в работе оказалась очень подвижной и старательной. Мужчины помогали ей, но она отмахивалась, говоря, что сама справится, так как каждое утро расчищает тропинку у своей хаты. Прошёл поезд с вагонами и платформами. Из классного вагона высунулся проводник в тулупе и с жёлтым флажком. Спросил название станции и спрятался за обледенелой дверью. Из паровозной трубы вырывался чёрный дым. Сальник пропускал пар и состав еле тащился, с натугой преодолевая лёгкий подъём перед станцией.

— Как бы я с радостью уехала в Крым. Хоть сейчас. Там ещё тепло, — сказала мечтательно Ирина, краснея полными щеками. Лицо Екатерины почему-то было бледным и напряжённо— сосредоточенным. Работала медленно и расчётливо. Ни одного лишнего движения. Волокрутов и другие типографские сели отдохнуть. У них возник медный чайник. Они даже развели костёр под ним. Ветер развивал красные космы огня, клонил к снегу.

— Рабочий класс всегда находит нужный выход из положения, — сказал Редкин, подходя к Ивану. — Пойдём покурим. Больше половины сделали. Снег сегодня хороший. И ветер не особо сильный.

Пожарская отказалсь от приглашения. Продолжала работать, как заведённая.

В понедельник утром Пришёл на работу рано. Хотел проявить фотопластинки, но Пожарская сказала, что нужно срочно сдать материал о броневике, который он пригнал в город две недели назад. Фотокарточка получилась контрастно и клише вытравили на этот раз неплохо. По крайней мере, оттиск получился что надо. Иван положил перед собой фотокарточку и задумался. Что-то не так был в большой комнате. А что он не мог понять. Обрезая края старых обоев, вдруг понял, что в приёмной пахнет дорогими папиросами. Редактор курит махорку. Раньше его здесь побывали посетители. Но когда. Он пришёл рано. Значит, кто-то тут курил вчера. С детства помнит это медвяный аромат папирос Дора. Но вчера они, сфотографировались при вспышках магния, недолго пили морковный чай, придя с работы на железной дороге. Ушли вместе. Редакцию закрывал, как обычно, Редкин. У сторожа свой ключ. Он им встретился. Кто бы мог вчера курить в помещении редакции газеты? Сторож страдает лёгкими. Табаком не балуется давно.