Любовь и смерть в толпе

— Сегодня утром. Но — безрезультатно. Нет там никакого Лебедева, — угрюмо сказала Люська. И вдруг оживилась: — Кстати! Жильцы меня узнали! Они смотрят «Дежурное меню»! Иногда полезно быть знаменитостью! Меня пригласили в дом, напоили чаем. И рассказали о том, как, у кого, при каких обстоятельствах была куплена квартира. Не у Лебедева. Но за ниточку можно потянуть.

— Ты думаешь? — с сомнением спросила Люба. -А не проще дежурить у ячейки? Я уверена, что Шестаков так и поступил.

— Да, но тогда надо ждать, когда шантажист вновь выйдет на связь.

— А тебе не терпится?

— Я буду тянуть за обе ниточки.

— В засаду к ячейке надо бы взять Стаса, — заметила Люба. — А звонок шантажиста записать на пленку.

— Ты думаешь, я не сообразила? — с обидой спросила Люська. — Что надо записать? Кстати, такие же инструкции Шестаков дал и М. А прослушав запись, улыбнулся и сказал, что волноваться не стоит. Все легко уладить.

— Что же его так развеселило? — удивилась Люба. — И почему тогда не уладил?

— Не успел.

— Ах да! А что касается засады…

— Сама справлюсь.

— Зря ты так.

— Ну, если ты так хочешь пообщаться со Стасом…

Люба закончила лошадь и критически взглянула на рисунок. У лошади были крепкие, ослепительные зубы Бориса. И выдвинутая вперед нижняя челюсть.

— Между мной и Стасом все закончилось, — сказала она и протянула рисунок Любаше: — Держи.

— Лю! — с восторгом закричал ребенок.

— Не Лю, а Ло, — поправила дочь Люська.

Девочка подбежала к столу, схватила еще один чистый лист бумаги и принесла его крестной, потребовав:

— Ко!

— Корова? — спросила Люба. — Му-у…

Девочка замотала головой: нет, нет, нет!

— Быть может, коза? — спросила мать. И сделала рога: — Ме-е-е…

Любаша нахмурилась.

— Кошка! — предположила Люба. — Мяу-мяу.

Девочка с обидой посмотрела на крестную и разревелась.

— Люся, что она хочет? — растерялась та.

— Дурью она мается! Я тебе сейчас а-та-та!

— Перестань. Ты же мать. Детей бить нельзя. Любаша, что?

Та, всхлипывая, ткнула пальцем в рисунок: ко!

— Конь? — догадалась Люба. Девочка обрадованно закивала: да, да, да! — Но у тебя же уже есть лошадка. Поняла: а ты хочешь коняшку. Люся, разницу улавливаешь?

— Она хочет в яблоках, — сердито сказала подруга.

— Никак не пойму детскую логику, — удивилась Люба.

— А чего тут понимать? У нее есть любимая игрушка — качалка. Конь в яблоках. Его она и хочет. На рисунке. А это, — Люська ткнула пальцем в рисунок: — Ло. Как бы тебе объяснить? Женщина! Она, а не он! Вот!

— А как они у нее отличаются?

— Ну, уж не так, как у нас, взрослых. То самое рисовать не надо. Она еще не понимает. По этим, как их? — Люська наморщила лоб. — На чем они качаются?

— Я тоже не знаю, как это называется. Полозья, что ли? Нет, полозья это у саней. В общем, Ко — это в яблоках и как качалка. Все поняла.

И Люба принялась за рисунок.

— Значит, с Самохваловым у тебя все кончено? -вернулась Люська к интересующей ее теме. — А как обнадеживающе начиналось! Он, конечно, бабник, но мужик симпатичный. Само собой, не такой симпатичный, как Сережа, но…

— Твой Сережа вообще вне конкуренции, — заверила ее Люба.

— А этот, как его? Борис! С которым у тебя было вчера свидание в ресторане! Он как?

— Ничего.

— Он ничего или у тебя с ним ничего? — уточнила Люська.

— И то и то. Кстати, пока не забыла! Люсенька, надо помочь одной девушке.

— Какой девушке?

— Касе, я тебе рассказывала.

— Я помню, — ревниво сказала Люська. — Ты подобрала на улице бездомную женщину и устроила ее судьбу. И что же с ней случилось?

— Представляешь, она влюбилась! В Бориса!

— В твоего Бориса?!

— Он, увы, не мой, — невольно вздохнула Люба.

— И ты что, так просто его отдашь?!

— Люся, перестань выдавать меня замуж. Если мне этого сильно захочется, как-нибудь справлюсь сама.

— Ну, как знаешь, — надулась Люська.

Люба решила слегка ей польстить:

— Борис и в самом деле очень хорош собой. А Кася… как бы тебе объяснить? Она обычная. И уже не девочка. Ей за тридцать. Замужем ни разу не была. Очень скромная. Опыта в общении с мужчинами никакого.

— Она что, девственница? — Люськины брови, выщипанные в ниточку, поползли вверх.

— Я думаю, да.

— В тридцать лет? А так бывает?

— Не все же такие, как ты. Словом, мне Касю жалко, а как ей помочь, я не знаю. Борису нравятся длинноногие блондинки модельной внешности.

— Ох уж эти блондинки! — поморщилась Люська. — Спасу от них нет!

— Но у тебя же получилось.

— Скажешь тоже! Кто бы передо мной устоял? -голубые глаза Апельсинчика воинственно сверкнули. И поныне у Люськи было полно поклонников, на телевидение потоком шли письма от мужчин с объяснениями в любви.

— Вот и посоветуй Касе, как себя вести на первом свидании.

— У них свидание?!

— Это я его устроила. Применила хитрость.

— Вот дура! — не удержалась Люська. — К себе что-нибудь примени. Или к Самохвалову. А то он повесился как раз на длинноногую блондинку.

— Ты имеешь в виду Катю из детективного агентства?

— А кого ж? Ладно, — Люська вздохнула. — Веди свою… Кстати, почему Кася?

— Я полагаю, что ее полное имя: Кассандра.