Любовь и смерть всегда вдвоем

Конечно, на то она и милиция, чтобы до правды докопаться. Но я жену топить не буду. Хоть она и преступница. Мало того: лучшего адвоката найму. Девочка виновата, но и он тоже хорош! Признаюсь, я слышал, когда закрывал дверь гостиной, что разговор между Мишкой и Полиной зашел об Алине Линевой. Она сказала, что мать сейчас приедет. А заодно и папа. Пусть, мол, полюбуется, до чего его бывшая супруга докатилась! С мальчишкой связалась! Спит с ним за деньги! А Мишка заявил, что ему на все наплевать. Если надо, то он на Линевой женится. Представляете? Полина стала его родственницей, чтобы этого не случилось, но и это не помогло! Готов в нарушение всех приличий жениться на теще собственного отца! Как ты, мол, так и я. Ну и бред! На этом я их и оставил.

А что касается характера моей жены, то вам, Любовь Александровна, я врать не буду. Чуть что — истерика. В то, что она за нож схватилась. я верю. Из ревности. Вот вам и мотив! Думайте теперь…»

Люба прочитала сообщение и отстучала:

«Павел Петрович, по-моему, вы запутались. То говорите "любимая жена", а то "змея". Так любите вы ее или нет? Хотите спасти или напротив?»

«Простите, Доктор, простите! Я лучшего адвоката готов нанять, чтобы ей срок дали условно! В состоянии аффекта, мол, убила. Так все и было. Не в себе она была. Ей, ведь двадцать лет всего лишь! Девчонка! Жизнь поломают! Что же мне делать?!»

«Ждать. Быть может, она никого не убивала? Следствие разберется»

«У следователя нет никаких сомнений! И у меня тоже. Увы!»

«Если вы хотите ее спасти, то надо верить».

«Хорошо, я подожду. Но когда ее осудят, жизнь моя будет кончена. Такая потеря!»

«Возьмите себя в руки, Павел Петрович. И не жалейте денег на хорошего адвоката. Девушка просто запуталась».

Больше Стрельцов сообщения не прислал. Люба задумалась. Неужели все-таки Полина? Михаила с матерью не поделили, бывает. Но отчего бы Стрельцову-младшему не жениться на дочке? Чем Полина так уж плоха? Ведь Алина Линева ему и, в самом деле, не пара. Нет, не пара.

… Вечером капитан Самохвалов снова звонил в ее дверь.

— Как к себе домой, — усмехнулась Люба. -Может, тебя здесь прописать?

— Обойдусь, — буркнул он. Потом вынул из кармана диктофон. — Смотри-ка, что у меня есть!

— А зачем тебе диктофон?

— Хочу еще раз прослушать беседу с женой Осокина. И с Гулей.

— С кем?

— С бывшей женой Сергея Иванова.

— Ах, она уже просто Гуля?

— Да, мы нашли общий язык. Хочешь послушать нашу беседу?

— Стас, а это законно? — усомнилась Люба.

— Но тебе же интересно послушать? Тем более, ты имеешь к этому прямое отношение. Речь идет об убийстве твоего мужа.

— Гульнара знает, кто убил Олега?! — подпрыгнула Люба.

— Нет, но… Если ты меня покормишь, то узнаешь много интересного.

— Еды в доме нет, — предупредила она. -Я не ходила в магазин.

— Почему меня это не удивляет? Ладно, звони, заказывай пиццу. Я угощаю.

— Нет уж, плачу я. За развлечения надо платить.

— Это я, что ли развлечение? — моментально надулся Самохвалов. — Тоже мне! Мальчик по вызову!

— Если и так, то ты дешево обходишься.

Она набрала номер, сделала заказ. Стас в это время возился с диктофоном, перематывал пленку.

— Пойдем в комнату, — предложила Люба. -Душно. Откроем балкон…

— Разденемся…

В подтверждение своих слов, оказавшись в комнате, он стянул влажную футболку и развалился на диване. На улице и в самом деле заметно потеплело.

— Ты уверен, что мы будем слушать запись? -улыбнулась Люба.

— Разумеется! Нам же надо пиццу дождаться!

— Понятно. Есть ты хочешь больше, чем…

— Милая, не надо все усложнять. Присаживайся. Будь, как дома.

Люба прилегла на диван, сунув под локоть подушку. Самохвалов положил между ней и собой диктофон и деловито сказал:

— Сначала я посетил гражданку Осокину. Предисловие. Не думай, что это домашняя курица, занятая лишь хозяйством и детьми. Конечно, Осокина не юная газель, как Гульнара, но… Марианне Руслановне под сорок, она носит одежду сорок шестого размера, в меру пользуется косметикой и красится в блондинку. Кстати, ей идет. Об интерьере: четырехкомнатная квартира, которая сияет чистотой, мебель стильная, в холодильнике полно продуктов. Я даже получил тарелку борща. А теперь к делу. — И Стас нажал на кнопку.

Люба сразу же отметила, что голос у Осокиной приятный, низкого тембра и что она не глупа. Достойная женщина.

— Я сама виновата в том, что Элик ушел. Но ведь я жила в постоянном страхе! Боялась, что Линева поманит Элика, и он меня бросит. Меня, детей. Ему достаточно было одного ее слова.

— Что вы так разволновались, Марианна Руслановна?

Люба удивилась, как искажается голос Стаса в записи. Словно и не он. Спокойный, рассудительный. Она покосилась на мальчишеский вихор и хмыкнула.

— Что такое? — вскинулся он. И тут же: — Ты слушай, слушай.

— … Я же не прошу вас рассказывать о том, почему Эльдар Эдуардович ушел к другой женщине…

— Я просто пытаюсь вам объяснить, почему не верю в историю про грабителей! Ведь, если я сейчас начну ругать Гульнару, вы подумаете то же, что и остальные. Мне положено ругать женщину, к которой ушел мой муж. Но ведь он не к Гульнаре ушел. К Линевой.

— То есть, как?