Любовь и сон

В ту эпоху — что прояснится позже, при взгляде из будущего, когда ничто и никогда уже не будет прежним, когда только в снах и мгновенных озарениях возможно станет вспомнить, каким все было ранее, — в ту эпоху следствия поступков не содержались в них потенциально, а сами определяли обстоятельства, в результате которых случалось именно то, что случалось, совсем как в сюжетах старых фарсов.

Позапрошлым летом, ночью, еще до того, как Пирс переехал из города в деревню, он и Роз плыли на лодке вниз по реке, испещренной луною, и оба видели друг в друге кого-то, кем они не были. Они до сих пор так видели, а тогда — привязали маленькую весельную лодку к причалу, вломились сюда — собственно, даже ломать-то ничего не пришлось — и прошлись по домику, пахнущему мышами и нафталином, то и дело на что-нибудь натыкаясь. Наконец добрались до странной спальни, в которую можно было войти только через дверь, скрытую в стене ванной. Тайник, сказала Роз.

— А из этой комнаты есть выход, — услышали они голос мистера Винтергальтсра, который не пошел за ними: то ли счел неуместным, то ли не хотел силы тратить. — Дверь наружу, значит. Ее лучше запертой держать.

Самая большая, пожалуй, комната в доме. Пирс обнял Роз за плечи и провел ее в комнату, чтобы их не было видно в дверном проеме.

— Ты помнишь, — прошептал он, стоя за спиной у Роз.

— Что. Что.

Они оба смотрели на старую железную койку с медными флеронами — узкую, тюремную; на ней все еще валялся тонкий заляпанный матрас. Пирс прижал Роз крепче, задрал спереди юбку, хотя ее руки и пытались помешать.

— Не смей, — сказал он.

Руки ее ослабли; он залез к ней в трусики, жадно нащупывая, другой рукой продолжая держать ее, губы прижаты к ее шее, там, где билась жилка.

— Ты помнишь, — сказал он. — Ты должна помнить.

— Да, — сказала она. — Да.

— Ну и славно, — позвал мистер Винтергальтер. — Вот тут еще что.

Усилием воли Пирс развернулся к двери, оставив Роз приводить себя в порядок, вышел из ванной, руки в брюки.

— Вода, — сказал старик. — Пойдемте, я покажу.

Он повел Пирса к последней закрытой двери. За ней — спуск в сырой подвал, пахнущий землей. В призрачном свете тусклой лампочки мистер Винтергальтер показал приземистый аппарат из черных пластиковых трубок, которые расходились в разные стороны.

— Насос, — объяснил он. — Вода в этот дом поступает из колодца. Колодец — знаете, что такое?

— Сейчас выключено. Здесь нет никого, так зачем ей работать? Но вода идет из колодца и… Вот сюда гляньте.

Одна из труб насоса выходила наружу через окно, забитое клееной фанерой и затянутое паутиной.

— Водослив. Это очень важно.

Почему он здесь? Как он сюда попал? Он не мог внимать зловещим описаниям работы насоса мистера Винтсргальтера. Если той эпохой правили некие законы — железные законы трагической необходимости, дубовые законы мелодрамы или чудное, неутомимое Совпадение, — это вовсе не мешало людям радостно изумляться, когда они обнаруживали, что их жизнь этим законам следует.

— Давайте наверх, — сказал мистер Винтергальтер. — Покажу вам все прочее. Как оно работает.

Роз стояла на верхней ступеньке подвальной лестницы, скрестив руки, — силуэт на фоне окна. Пирс взобрался к ней, спотыкаясь; ступени были как у стремянки.

— Наружу, — сказал старик.

Он обвел их вокруг дома и указал под ноги. В жухлой траве возле каменного фундамента Пирс разглядел толстый черный шланг — питона, уползающего в расселину; тот уходил в землю и, вероятно, вел через стену к насосу.

— Видите? — спросил мистер Винтергальтер. Он указал на едва различимую черную полосу, что вилась среди травы и вверх по склону, к далекому дому, в леса. — Идемте со мной. Взберемся наверх.

Роз осталась, а они двинулись вдоль пластиковой трубы, сквозь пожелтелый лесок, вверх по мшистым камням; старик тяжело дышал, но не сбавлял темпа, Пирс лез следом. Так они добрались до прелестного маленького колодца: синяя крыша беседки покрыта мхом, каменные стенки выложены утопленной в цементе галькой.

— Теперь сами видите, — проговорил мистер Винтергальтер. — Вот она, ваша вода.

Он жестом пригласил Пирса пройти внутрь и осмотреться.

— Зимой — пусть себе течет, — продолжал мистер Винтергальтер. — По чуть-чуть. Текущая вода не замерзает. Это физика. Но совсем чуть-чуть. Если напор большой, цистерна опустеет, вода перестанет течь, трубы замерзнут. Так что не слишком сильно, не слишком слабо. Да вы приноровитесь.

Пирс заглянул внутрь — пахло сладкой водой. Янтарные отблески плясали над черной поверхностью воды, превращая в мрамор стены и деревянный потолок. С края оторвался и звучно плюхнулся обломок. Колодец казался бездонным.

Когда они вернулись к домику, Пирс заметил через открытую дверь, что Роз стоит в столовой, — надо решить, будет это Пирсов офис или кабинет, а столоваться он не большой охотник. Роз подняла руку — словно чтобы коснуться стены, но не коснулась; она оглядела комнату, дом, не то чтобы пытаясь вспомнить, а скорее, в любой момент ожидая, будто они скажут, что здесь с ней произойдет и с ним тоже; нужно только быть чуткой, и узнаешь, как история повернется.