Любовь и свобода

И правой рукой с хищно изогнутыми пальцами существо описало в воздухе медленную дугу.

- Пойте, - сказал господин Хаби. – А то мы точно таких бед огребём…

Лимон понял, что сначала надо закрыть рот.

- На рассвете туман, туман, на рассвете шаги, шаги… - затянул было Шило, но настолько не попал в мотив, что заметил это и сам.

- О, - вскликнул господин Хаби. – Что вы, оказывается, знаете!

- Наш отец собирает старые песни, - сказал Лимон. – У него целый ящик этих… - он показал руками. – Которые вставляют…

- Одних Имперских маршев – шесть штук! – гордо добавил Шило.

- А вы, получается, братья? – догадался господин Хаби. – А почему-то совсем не похожи.

- Сводные, - сказал Лимон.

- Так вы будете петь, или я ухожу и начинаю творить несчастья? – капризно спросило существо.

- Сейчас… - Лимон откашлялся и, пощёлкивая для ритма пальцами, начал: – На рассвете туман, туман, на рассвете шаги, шаги, будет нами экзамен сдан, захлебнутся кровью враги…

- …Этот тусклый и серый свет, этот горестный мокрый лес… - подхватил господин Хаби; Лимон удивлённо на него покосился.

- …где застряла в дубах картечь… - вплёлся, наконец, Шило, - где нам выпало лечь…

Господин Хаби обхватил одной рукой за плечо Лимона, другой – Шило, и втроём они допели до конца старинную песню о курсантах-пограничниках, которых забыли на рубеже. Когда они заканчивали, Лимон увидел, что у господина Хаби в глазах навернулись слёзы.

- Молодцы, - сухо сказало существо. – Теперь мне можно вернуться к моим печалям?

- Иди уж, - вздохнул господин Хаби. – Никакого в них понимания и никакого сочувствия… Эту песню ещё мой дед пел – и это как раз про их выпуск было.

- Он был пограничник?

- Да, в самом начале… когда ещё были границы. А потом он был чистильщиком. Это императорская контрразведка так называлась. А потом его оттуда прямым ходом – в штрафники… прямо вот как вас. Ладно, братцы, я с ночи, поспать надо. Давайте ваш бегунок, я подпишу.

Лимон достал из портфеля тоненькую папку с поддельным обходным листом (труднее всего далась подпись директора) и ручку.

- Вот здесь, - показал он.

- Вижу, вижу… - господин Хаби близоруко прищурился. – А что, у Брешке тоже кто-то болеет?

Лимона пробило холодным потом. Ах, как мы лопухнулись, подумал он. Но сказал совершенно спокойно:

- Нет, больных больше нет, там кто-то отстаёт по предметам, у кого-то книги в библиотеку не сданы…

- Ну, понятно… - господин Хаби длинно и вычурно расписался, отдал папку Лимону. – Может, будет время – ещё зайдёте? Споём…

- С удовольствием, - сказал Лимон.

- Только, наверное, это уже осенью будет, - добавил Шило.

Они вышли из дома, прошли под деревьями, миновали калитку и оказались на улице – почти в другом мире.

- Фффф… - Лимон оглянулся – господина Хаби видно не было. – Я думал, что напущу в штаны.

- С чего это? – не понял Шило.

- Не знаю. Мне вдруг показалось…

- Что?

- Что он… они, вернее… настоящие шпионы.

- Брось.

- Ну, сам подумай: мы узнали то, за чем приходили?

- Ну да!

- А что, если эта, с пакетом на башке – вовсе не его дочка?

- А кто?

- Шпионка. И он всё время под её надзором. Или его вообще загипнотизировали. Представляешь…

- Если загипнотизировали, то мы с тобой тут ничего не сможем. Это надо просто отцу сказать…

- Да, наверное… Слушай, надо вернуться, только не отсюда, а обойти дом… Я вроде бы понял, где её комната – вдруг удастся заглянуть?

Заглянуть не удалось. Задней стеной все дома этой части улицы выходили на обрывистый берег Юи, были неотличимы друг от друга – а главное, совершенно неприступны. Лимон покусал кулак, но ничего не придумал – а время уже поджимало. Пришлось отправиться на место встречи, так и не добившись никаких результатов.

Разведчики собрались под Каменным мостом всемером – то есть те, до кого Лимон успел утром дотянуться: Порох, Хвост, Сапог, Костыль, Маркиз – ну, и братьев Шанье двое. Костыль притащил пакет сушёных груш и пустил его по кругу. Время было сильно после обеда.

Обсудили, кто что добыл. Побывавшие в доме другого контролёра, Ингми Шанку, Порох и Хвост ничего опасного не увидели: двое ребятишек, оба ещё дошкольники, мирно играли во дворе, и за домом наверняка никто не следил. Костыль же, Маркиз и Сапог вообще провели с тремя сёстрами Клеп, дочерьми последнего из подозреваемых, пару приятных часов на Пандейском рынке, где давно уже не торгуют, а только развлекаются, - и тоже ничего подозрительного не засекли. Потом обсудили рассказанное Лимоном и пришли к выводу, что да, дело остаётся неясным, и стоит продолжать наблюдение – только как это сделать, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания?

Бинокль не годился: дом с улицы прикрывали деревья, с боков – соседние дома, сзади стена была глухая, без окон: наверное, чтобы не мешали спать звуки реки. Забраться ночью во двор и прицепить куда-нибудь шпионскую камеру было нереально, поскольку рыжую собаку наверняка именно на ночь выпускали побегать. Делать подкоп со стороны обрыва? – долго; а шар с камерой пустить? – во-первых, нет шара, во-вторых…

Дом, вроде бы такой простой на первый взгляд, оказывался всё более и более подозрительным.