Любовь и свобода

— Что спросишь?

— Почему тебе в диверсанты можно, а мне нельзя.

— Не вздумай.

— Я же говорю, ты врёшь.

— Ну, вру. Даже не вру, а так. Всё равно тебе о матери надо будет заботиться. Ты же знаешь, кто-то должен.

— Тогда ты заботься, а я пойду в диверсанты.

— Нет уж, я первый сказал.

— А прав тот, кто сказал последний. В общем, тебе решать — или я с вами, или ты с матерью. А не решишь — спросим у отца. Как он скажет, так и будет. Правильно же?

— Ты маленький ушлёпок, — медленно сказал Лимон, понимая, что ничего сделать нельзя. — Ладно, пойдёшь с нами. Но смотри. Ты знаешь, что диверсанты делают со своими, если те не подчиняются приказу?

— Чьему?

— Командира группы.

— А кто у нас командир?

— Тебе это пока рано знать. Вот соберёмся все — тогда…

— А что диверсанты делают со своими?

Лимон молча провёл пальцем по горлу.

— И ты меня?.. — Шило повторил жест.

— Если командир прикажет — да.

— А если он мне прикажет?

— Тогда сам и будешь управляться. Дадут тебе пистолет с одним патроном…

— А у вас есть пистолеты?

— Есть, — соврал Лимон. И тут же отметил для себя: об этом надо подумать.

Война! Завтра! От этих слов по спине поползли восхитительные мурашки. Ну, проклятые пандейцы, только суньтесь!..

Он быстро перебрал в уме ближайших друзей. У Пороха была охотничья трёхзарядка, у Костыля — учебная мелкашка; а Маркиз как-то говорил, что знает в Шахтах слесаря, который делает маленькие пистолеты, похожие на зажигалки, и продаёт их не слишком дорого или даже меняет на всякую домашнюю технику. И это надо успеть прокачать за сегодняшний день…

— Ну что, рекрут, уже составил план мобилизации?

Лимон вздрогнул и обернулся: в дверях стоял отец.

— Никак нет!

— Ладно, сын, давай по-простому. Сам был такой, всё понимаю. Теперь слушай и мотай на ус. Есть подозрение, что пандейцы захотят в ближайшее время пощупать нас за мягкое. Возможно, на этом участке границы.

— Завтра? — спросил Лимон и почему-то сглотнул.

— Нет, не завтра — это уж точно. Но через декаду-другую — не исключено. Идёт по ту сторону подозрительная возня… А может, ничего и не будет, просто они там у себя решили отметить юбилей битвы при Канцтрёме и ритуально популять в Мировой Свет. Но мы тут посовещались и на всякий случай решили отправить всех допризывников в Старую Крепость…

— Что?!!

— На все вакации.

— Папка, но как же…

— Конечно, понадобится решение объединённого офицерского собрания, но я думаю, нас поддержат. Почти не сомневаюсь.

— А если я не захочу?

— Это не обсуждается.

— Почему?

— Во-первых, потому что это приказ. Во-вторых, туда же отправляется мать, будет работать в столовой. Так что тебе здесь одному…

— Но вот Костыль… Кай Килиах, ты его знаешь… он же подолгу живёт один, и ничего!

— Да я не сомневаюсь, что ты проживёшь один. Но смотри: я — один из инициаторов создания этого обязательного летнего лагеря, и мой же сын в него не едет. Как я буду выглядеть?

На это Лимон ничего разумного возразить не мог.

— И когда отправляться? — мрачно спросил Лимон.

— Дня через два-три, раньше подготовиться не успеем. Подумай, что с собой взять…

— Купи мне мелкашку, — сказал Лимон.

— Там же будет тир, — сказал отец.

— Тир — это одно…

Отец некоторое время молчал.

— Хорошо. Попробуем сегодня что-нибудь придумать. Но… ты понимаешь.

— Не маленький.

— А бунтовал кто?

— Там всё сложно было. Не для себя ведь — для всех.

— Для некоторых.

— Ну, это ты мне потом рассказал. А тогда я думал, что для всех.

— Да, всякое случается. Я постарше тебя был, курсант уже, а в такую же почти историю влип. Потом долго надо мной висело, что вот сейчас раз — и из пограничного училища в общеармейское… Удержался как-то. Впредь будем умнее, так ведь? И ладно, с мелкими вопросами покончено. Теперь давай о главном…

И тут Лимон испугался. Отец с матерью уже давно ссорились, едва успев увидеться…

— Нет, не то, что ты подумал. Тут пока всё остаётся, как было. Слушай. Пандейцы сейчас разведывательную активность развили — не помню такого. Два десятка шаров в день — это только которые мы замечаем…

К шарам, конечно, давно привыкли. Медленно-медленно ползёт по небу едва заметная точка. Ветер почти всегда постоянный, и ползёт она по известному маршруту — из седловины Семи дев, потом над Дикими озёрами, над старым заброшенным санаторием «Горное озеро», потом вместе с потоками воздуха чуть снижается, проходит когда рядом, а когда и над самим шахтёрским городком, — и устремляется юг, к Солёным болотам, и дальше, дальше — вдоль старой разбитой бетонки, ведущей — со многими, конечно, поворотами и всякими промежуточными городками — прямо к столице нашей Родины… Лимон как-то подсчитал, что если сесть на велосипед и ехать по восемь часов в день, то путь займёт сорок два дня из пятидесяти, положенных на вакации. Увы: во-первых, не было велосипеда; а во-вторых, на месте некоторых городков торчали вполне себе ещё радиоактивные развалины, и преодолевать эти зоны разрешалось только в закрытых спецфургонах…