Любовь и утраты

Было совсем не холодно, но Маша всё время повторяла, что замёрзла, и прятала лицо в лисий воротник. Тимофей обнял её за плечи и крепко прижал к себе. Так идти было неудобно, но он хотел хоть чуть-чуть согреть её. Сквозь пальто он чувствовал, как бьёт её озноб. Через Ермолаевский или Большой Патриарший переулок можно было выйти к Спиридоновке и, минуя храм Вознесения, пересечь Большую Никитскую, а там, через Ножовый и Малый Ржевский, до Хлебного рукой подать, но он чувствовал, что силы оставляют её. До его дома путь был вдвое короче. По Малой Бронной они вышли на пересечение с Большой Бронной улицей и вошли во двор с тыльной стороны. В квартиру он внёс её на руках. Сняв с неё пальто и сапожки, он отнёс Машу в спальню и уложил на кровать, укутал пледом.

– Полежи здесь. Согрейся и отдохни. А я пока приготовлю чай. Тебе с мёдом или малиной?

– Я не хочу сладкого.

– Сейчас это для тебя не сладкое, а лекарство.

– Делай, как хочешь, – устало прошептала она и повернулась к нему спиной.

Когда Тимофей вернулся с чаем, она спала. Он не стал её будить. Осторожно потрогал лоб – она горела. Он понимал: в таком состоянии сегодня выходить на улицу ей не следует. Пришлось звонить Галине Матвеевне. К телефону подошла соседка, что-то проворчала о позднем звонке, но Галину Матвеевну к телефону пригласила. Тимофей объяснил ситуацию. Галине Матвеевне это не понравилось, она стала подробно расспрашивать о Машином самочувствии, не нужно ли вызвать скорую, и решительно заявила, что немедленно приедет к нему. Сказав, что её приезд ничему не поможет и что Маша спит и лучше её не тревожить, а утро покажет, насколько это серьёзно, Тимофей положил трубку. Как бы ни нервничала и ни переживала Галина Матвеевна, сделать она ничего не могла, она даже не знала, где он живёт, и, разумеется, она не знала номера его телефона.

Тимофей достал из шкафа свою пижаму и положил её на стул рядом с кроватью, на которой спала Маша. Сам он устроился на диване. Проснулся от того, что Маша мостилась рядом с ним.

15

Утром она выглядела веселой и бодрой, как ни в чём не бывало. Лоб был холодный, но Тимофей заставил её сунуть градусник под мышку. Градусник показал: 36,6. Он приготовил завтрак. Она никак не хотела вставать. То и дело потягиваясь, говорила, что ей уютно и хорошо, и она никуда отсюда не пойдёт, останется здесь навсегда. Но у него сегодня были важные дела, и он не мог не пойти на службу. Тимофей бросил на одеяло ключи. Она сделала удивлённое лицо.

– На всякий случай, – пояснил он. – Если чего-то захочешь, найдёшь в холодильнике и в буфете на кухне.

– Есть, товарищ командир, – она приложила ладонь к виску, изображая, будто отдает воинскую честь.

– И позвони непременно маме, она волнуется.

– Есть! – ещё раз откозыряла Маша.

Тимофей уехал. Маша поднялась с постели. Когда она осталась одна, ей сразу расхотелось валяться в кровати. Она открыла дверь балкона, и с улицы сильно потянуло холодом. Она чуть прикрыла дверь, стала делать зарядку. Потом прошла на кухню, съела приготовленный для неё завтрак и выпила ещё горячее молоко. Потом медленно ходила по комнатам, вспомнив, что так же Татьяна Ларина ходила по дому Онегина, когда тот уехал. Она рассматривала его вещи, перебирала книги, открыв платяной шкаф, рассмотрела и даже понюхала его одежду, пахло приятно: табаком и хорошим одеколоном. Отметила: одеваться он умел. Её удивило большое количество галстуков, она стала их считать, но, дойдя до тридцати, оставила эту затею. В замке входной двери повернулся ключ, и Маша насторожилась: неужели он вернулся? Может, что-то забыл? Она побежала в прихожую и буквально наткнулась на очень пожилую женщину, на вид постарше её мамы. Женщина удивлённо смотрела на Машу.

Девушка первой очнулась от неожиданной встречи.

– Вы кто?

– Я экономка Тимофея Егорыча. А вы кто?

– А я подруга Тимофея Егорыча.

– Я вас раньше не видела.

– Я вас тоже. Вы, наверное, видели кого-то другого?

– Нет, никого. Я и Тимофея Егорыча-то вижу не часто. Или вы насчёт женщин?

– Пожалуй.

– Нет, женщин в этом доме не бывает. Только иногда, когда компания соберётся. Так то жёны его друзей, а Тимофей Егорыч и в компании всегда один.

– Так-то уж и всегда? – хитро прищурилась Маша.

– Ну, ручаться не могу, но видеть пока никого не доводилось. А вы уж больно молоды для подруги.

– Какая уж есть, – усмехнулась Маша, но не обиделась, на что обижаться, молодость не грех.

Анна Петровна – так представилась новая знакомая – принялась за уборку. Потом собрала то, что нужно отдать в стирку и в химчистку. Маша тем временем позвонила маме, но когда в трубке послышались упрёки и плач, сказав, что с ней всё в порядке, положила трубку. Чуть позже Анна Петровна и Маша обедали и пили чай. Анна Петровна подумала, что, наверное, Маша хорошая девушка. Примерно так же Маша думала об экономке. День прошёл незаметно и быстро. Анна Петровна ушла, а Маша решила, что и сегодня в Хлебный переулок не пойдёт. А мама, что мама? Поплачет и успокоится. В конце концов, она уже выросла из детсадовского возраста и способна сама решать, как ей быть и что делать.

16