Любовь и верность

Вернувшись в свой люкс, Алек принял холодную ванну. Он слишком стар для того, чтобы соблазнять женщин в публичных местах, а потом бегать по лесу, чтобы его не увидели. Вообще-то публичный аспект соблазнения никогда его не волновал – люди могли делать собственные выводы о его моральном облике, когда он осыпал поцелуями шеи в театральных ложах или гримерках. Он был покровителем искусства, даже если его покровительство было посвящено исключительно поддержке актрис, танцовщиц мюзик-холла и натурщиц. Девушки с радостью отдавались ему, а он в благодарность оказывал им щедрую финансовую помощь и дарил сверкающие безделушки. Все знали правила, и все были счастливы. Даже Эдит испытала облегчение, когда он от нее отстал и поехал развлекаться в Лондон.

Но он не хочет принести бесчестье Мэри, и не только из-за игры, которую они затеяли с Бауэром. Она на самом деле невинна, несмотря на свое странное предложение. Не стоило ему приглашать ее в Рейнберн-Корт. А теперь уже поздно что-то менять – этим он заденет ее чувства. К тому же Алек вовсе не желал отталкивать ее – он действительно хочет уложить ее к себе в постель, любоваться ее светло-каштановыми волосами, рассыпавшимися по подушке, и ее разгоряченной, покрасневшей кожей, подмять под себя ее роскошное тело.

Черт! Ему понадобится принять еще одну ванну, если он не прекратит думать о ней.

Алек спустился вниз к позднему ленчу. На веранде уже почти никого не осталось, что его вполне устраивало. Он проглядел газеты, доставленные утренним поездом. Новости вчерашние, но никогда не выходит ничего хорошего, если узнаешь все вовремя. Большинство проблем решаются со временем, так что ни к чему забивать себе голову вещами, над которыми он не властен. С него хватит недолгой работы в парламенте и еще более разочаровывающего предприятия, в котором он никогда не участвовал, особенно учитывая полнейший разгром в Англо-бурских войнах. Решение проводить большую часть года в Шотландии хорошо скажется на его умственном здоровье, даже если ему придется снова зажить монашеской жизнью.

С Мэри Арден он удовольствие получит. Воспоминания о близости с ней будут согревать его зимой, а шотландские зимы, черт бы их побрал, длинные и холодные. Однако его брат Эван каким-то образом научился переживать их, значит, научится и он.

Съев ленч, Алек вернулся в свою комнату и большую часть следующего часа ходил туда-сюда в ожидании вечера. Сегодня Эдит будет отомщена, а он подберет оставшиеся ему клочки чести.

Алеку стало казаться, что стены просторного люкса начинают давить на него, поэтому он поднялся в мужскую башню, чтобы выпустить облачко-другое сигарного дыма и хоть как-то развеяться. Отельный фургон стоял на подъездной аллее, готовый забрать уезжающих днем гостей. Алек вынул из кармана серебряный коробок со спичками, но едва не уронил его вниз, увидев, что горничная усаживает в фургон миссис Ивенсон. Она уезжает? Так, может, Мэри и Оливер уже сидят под тентом? Господи, они бросают его на полпути к цели, выдоив из него целое состояние!

Вмиг забыв о сигарах, Алек быстро сбежал вниз и едва не сбил в вестибюле с ног Мэри Арден. Она предостерегающе скосила глаза к двери отеля – там доктор Бауэр прощался с уезжающей пациенткой.

– Прошу прощения, мисс Арден, – низким голосом проговорил Алек.

– Прошу вас, оставьте меня, – громко, так, чтобы слышали окружающие, промолвила Мэри.

Алек сделал шаг назад, но недостаточно быстро, чтобы избежать внимания Бауэра.

– Рейнберн! Вы же слышали, что сказала леди! Ваше внимание ей неприятно.

Невыносимый тип!

– Я так спешил, что вообще ни на кого не обращал внимания, вот в чем дело, – сказал он. – Я… я подумал, что кое-кто из моих знакомых уезжает, и мне захотелось попрощаться с ней.

– Одна из ваших подружек? Видите, мисс Арден, как непостоянен барон.

– Вы спасли меня от его безнравственных выходок, доктор Бауэр, и я вам очень благодарна за это.

Маленькая чаровница опустила свои ресницы с золотистыми кончиками, и Алек едва сдержал усмешку. На сцене она бы сколотила целое состояние. Чуть макияжа на ее бледные ровные черты, и ее можно было бы считать красавицей.

Впрочем, ему вовсе не хотелось кардинально менять Мэри. Теперь, когда он увидел ее совсем близко, она была ему мила такой, какая есть.

– Вы все еще с нами, Рейнберн? Мне что, менеджера отеля пригласить?

– Я заплатил еще за одну неделю, Бауэр, и у Прескотта не было причин избавляться от меня. Я веду себя так же пристойно… как и вы.

Алек с удовольствием увидел, что лицо Бауэра побагровело. Без бороды его физиономия смахивала на невыразительное вареное яйцо.

– Пойдемте, мисс Арден, оставим тут этого парня, – проговорил доктор Бауэр. – Вы присоединитесь ко мне за обедом?

Мэри заломила руки. Она была без перчаток, так что можно было увидеть ее пальчики – пухлые и короткие, как и вся она. Алеку хотелось поцеловать кончик каждого ее пальца, и он скоро это сделает.

– О! Я не могу! – заявила она. – Я помогала тете собираться, и это меня просто вымотало.