Любовь и война. Великая сага. Книга 2

– Никто в Бофорте с голоду не помрет, – обратился Каффи уже ко всем. – Они там дают землю свободным. И мула в придачу.

– А когда ты вырастишь урожай, – сказал Энди, – белые перекупщики тебя надуют, потому что ты ничего в этом не смыслишь и считать не умеешь.

– Я-то выращу, – с яростью повернулся к нему Каффи, – а вот из тебя, ниггер, белые уж точно вырастили послушную скотину. У тебя желе вместо хребта!

Энди бросился к нему, но старик Цицерон шагнул ему навстречу, перегородив дорогу, и с трудом сдержал молодого негра. Темные руки, державшие огарки свечей, задрожали от испуга, и по стенам заметались беспокойные тени.

– Мне так же противно быть вещью, как и тебе! – выкрикнул Энди. – Я видел, как продали мою мать, а потом младшую сестру. Думаешь, я люблю тех, кто это делает? Нет, но я больше думаю о себе, чем о ненависти к ним. Я хочу стать свободным, Каффи, но я не смогу устроить свою жизнь, если останусь таким же тупицей, как ты!

В комнате повисло молчание.

Взгляды перебегали от одного к другому. На белом потолке плясали тени. Негры тихо перешептывались, переминаясь с ноги на ногу. Каффи сжал кулак и потряс им в воздухе:

– Однажды я доберусь до тебя и выдерну твой язык!

– Постыдись! – сказал Цицерон негромко, но твердо.

Остальные повторили за ним:

– Какой позор…

Каффи наклонил голову вперед и сплюнул на пол, выражая свое мнение обо всех.

– Не нужны мне ваши книги! – заявил он. – И уроки ваши не нужны! Я хочу сжечь тут все! Хочу убить этих проклятых людей, которые убили моих малюток и держат меня в неволе всю мою жизнь! Это и будет мой праздник, слышишь, ты, тупой ниггер? Настоящий праздник.

– Ты сумасшедший, – сказала Джейн, подходя к Энди, и, глядя на них, стоящих рядом, он разъярился еще больше. – Сумасшедший, – повторила она. – Мисс Мадлен – самая лучшая хозяйка, о какой можно только мечтать. Она хочет помочь всем вам подготовиться к свободной жизни. Это добрая и великодушная женщина.

– Она белая, и я хочу увидеть ее мертвой. Хочу увидеть, как все тут полыхнет огнем, прежде чем уберусь отсюда. – Он развернулся и, пинком распахнув дверь, выскочил из больнички в темноту.

Качая головами и бормоча: «Просто стыд», ученики Джейн тоже потянулись к дверям. Остался один Энди.

– Нед? – окликнула Джейн. – Мы можем с тобой заниматься в любое время, если хочешь.

Негр не обернулся и никак не дал понять, что услышал ее. Он просто вышел за дверь. Джейн прижала ладонь к глазам.

В комнате теперь горела только одна свеча – та, что принес Энди. Она мигала в треснувшей миске на полу у их ног. Джейн убрала руку от лица и посмотрела на Энди:

– Ему ведь не помочь, да? Я о Каффи. Он совсем спятил.

– Думаю, да.

– Лучше бы ему снова убежать и чтобы Мик не стал его ловить. Никогда еще не встречала черного, который так пугал бы меня.

Явно не думая о том, что делает, она наклонилась к его плечу. Энди одной рукой обнял ее за талию, а другой погладил по голове. Обоим это показалось вполне естественным, словно так и должно было быть.

– Тебе не стоит бояться Каффи, – сказал Энди. – Я позабочусь о тебе. Теперь я всегда буду рядом. Если ты, конечно, разрешишь.

– Что?

– Я сказал – всегда. Если ты разрешишь.

Он наклонился и осторожно поцеловал ее в губы, и в эту минуту ей стало так хорошо и радостно, что она даже засмеялась коротким удивленным смехом. Наконец-то она могла признаться себе, что уже давно влюблена в Энди, и этот поцелуй отныне навсегда скреплял их судьбы.

Но вдруг перед ее глазами предстала ужасная картина, омрачившая миг счастья. Вместо лица Энди она увидела Каффи, а в метущихся на потолке тенях – охваченный огнем Монт-Роял.

– Резолюция палаты представителей номер шестьсот одиннадцать, – произнес сенатор Шерман, похлопывая документом по столу. – Как вы хорошо знаете, если она не пройдет обе палаты, Академия не получит денег.

Джордж чихнул. За окнами сыпал снег. Зима выдалась лютая. Он вытер нос огромным носовым платком и спросил:

– Когда законопроект будет представлен?

– Завтра. Думаю, палата представителей будет обсуждать его в общем списке.

В кабинете висел запах застоявшегося табачного дыма. Было двадцать минут одиннадцатого, город уже опустел, все разошлись по домам и забрались под теплые одеяла. Джордж тоже сейчас с удовольствием бы забрался в постель. Хотя он был в своем синем форменном плаще с пелериной, ему никак не удавалось согреться.

– И что они решат? – спросил он.

– Подправят, – ответил младший брат генерала. – Потребуют урезать десять тысяч, предназначенных для ремонта крыш. Возможно, исключат раздел, касающийся увеличения церкви. Финансовый комитет наверняка захочет показать свою власть, но едва ли они могут причинить серьезный вред. Все неприятности начнутся позже.

– Уэйд настроен все так же решительно?

– Вне всякого сомнения. Он просто одержим этой идеей. Вы же знаете, как он ненавидит Юг.

– Черт побери, Джон, Вест-Пойнт – это не Юг!