Любовь и война. Великая сага. Книга 2

– Что мне делать? – бормотал он, бредя по улице. – Ради всего святого, что мне делать? Убить ее? Или себя? Убить нас обоих?

Две проходившие мимо негритянки, услышав его слова, испуганно отскочили в сторону.

Глава 74

Ветер стал теплее, земля понемногу прогревалась. Весна чувствовалась во всем. Прочесав весь округ Сассекс в поисках сменных лошадей, Чарльз и Эб вернулись в лагерь и теперь шли через топкий луг к передвижной кузнице. Сапоги обоих были до середины залеплены грязью, на шпорах висели куски желтой глины.

– Ты только глянь на это! – посмотрев вниз, вздохнул Эб и топнул одной ногой, потом другой, однако грязь и не думала отваливаться. – Если бы меня спросили, проезжал ли я через Виргинию, видит Бог, я бы ответил, что всю ее вдоль и поперек проехал.

Чарльз засмеялся и поднес спичку к трубке из кукурузного початка, которую он теперь курил, потому что сигар было не достать. Настроение этим утром у него было прекрасное. Может быть, так действовала весна, а может, он радовался, что Бедовый пережил эту жуткую зиму. Несмотря на то что Чарльз бережно заботился о своем сером, он ничего не мог поделать с нехваткой фуража, плохой погодой или грязью в кавалерийских лагерях. Бедовый то страдал вшами, то две недели мучился в лихорадке и даже едва не потерял левую переднюю ногу. Но Чарльз выходил его, нянчась с ним, как с ребенком, и теперь конь снова был в отличной форме.

Еще один повод для хорошего настроения был сложен вчетверо и спрятан в карман рубашки.

Пока кузнец возился с лошадью другого кавалериста, они тщательно отчистили копыта своих лошадей с помощью палочек и травы. Кузнец сходил за подковами и гвоздями, а потом начал раздувать горн, установленный на платформе между двумя большими деревянными колесами орудийного лафета.

– Пропуск у тебя в порядке? – спросил Эб, и Чарльз похлопал себя по карману. – Ты бы все-таки поосторожнее там, а то болтаешься в одиночку по всему округу… Увидишь конников Союза – поищи другую дорогу! Я с тобой согласен: эти чертовы лавочники уже научились и ездить, и стрелять.

Это неприятное открытие они сделали после Шарпсберга. В марте Фиц Ли отправил генералу Эвереллу, ньюйоркцу, которого Чарльз помнил по выпуску пятьдесят пятого года, довольно издевательское письмо. В нем Фиц предлагал своему бывшему однокашнику отправить своих парней через Раппаханнок и захватить мешок кофе. Эверелл откликнулся на приглашение неожиданной атакой с юга, ударив своей кавалерией как копьем. В этом набеге погиб Джон Пелхам, блистательный командир конной артиллерии в дивизии Стюарта.

Казалось бы, в масштабах целой войны событие было не очень значительным. Однако гибель даже одного солдата, имя которого овеяно такой славой, как имя Пелхама, ранило сердце каждого южанина не меньше, чем гибель целого полка. Смерть Пелхама и стремительная атака Эверелла убедили кавалеристов Уэйда Хэмптона в одном: янки больше не боялись их и чувствовали свою силу.

– Покажи-ка мне эту подкову. – Чарльз выхватил у кузнеца щипцы. – Нагрей ее снова и поставь обратно в тиски. Она недостаточно широкая – копыто будет свисать по сторонам, когда лошадь встанет на нее всем весом.

– Я знаю свое дело! – буркнул кузнец.

Чарльз злобно уставился на него:

– А я знаю свою лошадь.

– Вы, парни с плантаций, все…

Чарльз шагнул вперед, передав уздечку Эбу. Кузнец закашлялся и заработал мехами:

– Ладно-ладно…

Позже в тот же день Чарльз попрощался с Эбом и поскакал на север. В Ричмонде он заглянул к Орри и Мадлен, которые уже нашли жилье побольше – целых четыре комнаты, занимающие весь второй этаж дома в районе Корт-Энд. Раньше там жила мать владельца дома, и после ее смерти комнаты освободились. Орри не торгуясь заплатил баснословную ренту, только бы поскорее вырваться из этого ужасного пансиона.

Ради приезда Чарльза Мадлен зажарила дюжину свежих яиц с фермы, так и не сказав, как их раздобыла. Они просидели до четырех утра, говоря обо всем, кроме Эштон и ее мужа.

Чарльз в первый раз рассказал об Августе. Узнав, где находится ферма Барклай, Орри, разумеется, не мог не встревожиться. Да, возле Фредериксберга стояли части Ли и Джексона, но Хукер только что перешел реку, и людей в его армии было вдвое больше. Оставаться в округе Спотсильвейни теперь стало слишком опасно.

С этим нельзя было не согласиться. Потом они еще говорили. Спал Чарльз плохо – ему постелили на полу – и утром выехал из города.

Снова на север, по охваченной весной Виргинии. Он скакал под голубым небом мимо лимонно-желтых форзиций и пышных азалий, горящих розовым цветом, мимо вишен, словно усыпанных снежными шапками. К запаху влажной земли иногда примешивался другой, который он слишком хорошо знал, – запах разлагавшихся трупов лошадей. По запаху мертвых лошадей можно было сразу сказать, где стояли армии.

Вечером, спрятавшись в небольшой рощице, он смотрел, как по дороге на юг проехал кавалерийский отряд. В свете звезд фуражки и мундиры казались черными. На самом деле они были синими. Федералы снова забрались к ним в тыл.