Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Запинаясь, Бент в нескольких словах изложил причины своего прихода. Все это время Диллс продолжал рисовать на листе – сначала появились новые буквы «Б», потом превосходно изображенные эполеты, один меньше другого. Его лицо в мутном желтоватом свете, пробивавшемся через грязные стекла окна, казалось нездоровым. Когда Бент замолчал, Диллс секунд десять просто молча смотрел на него.

– Но я все равно не могу понять, почему вы пришли ко мне, полковник, – наконец заговорил он. – У меня нет ни возможности помочь вам, ни причин делать это. Мое единственное обязательство как душеприказчика вашего отца – следовать его устному распоряжению о том, чтобы вы продолжали ежегодно получать щедрое денежное довольствие.

– Зачем мне деньги, если меня отправят в Кентукки и там убьют! – почти выкрикнул Бент.

– Но что я-то могу сделать?

– Изменить мое назначение! Вы же делали это раньше… вы или мой отец. Или это были те люди, которые его наняли? – Бент попал в цель – Диллс заметно напрягся, и он понял, что настал момент для рискованного блефа. – Кстати, мне кое-что о них известно. Я слышал несколько имен. Не забывайте, я ведь встречался с отцом дважды, и каждый раз мы подолгу разговаривали. Так что имена я слышал, – повторил он.

– Вы лжете, полковник.

– Вот как? А вы проверьте. Откажитесь помочь. А я не откладывая поговорю кое с какими людьми, которым очень захочется узнать имена нанимателей моего отца. А также занятную историю моего происхождения.

В наступившей тишине было слышно только его шумное дыхание. Он должен победить, и чутье подсказывало ему, что так и будет.

– Полковник Бент, – тихо вздохнул Диллс, – вы совершили ошибку. Собственно говоря, даже две ошибки. Первой, как я уже отмечал, было ваше решение прийти сюда. Второй – ваш ультиматум. – Он положил перо на лист со звездами. – Позвольте мне не ударяться в мелодраматический тон, а лишь прояснить вам суть вещей, насколько мне это удастся. Как только до меня дойдет слух, что вы пытались обнародовать вашу связь с моим покойным клиентом или каким-то иным способом навредить его репутации, в том числе публично упомянув те самые имена, которые вам вряд ли известны, вы умрете в течение двадцати четырех часов. – Диллс улыбнулся. – Всего доброго, сэр. – С этими словами он встал и отошел к книжным полкам.

Бент вырвался из кресла и шагнул в его сторону.

– Черт побери, да как вы смеете разговаривать так с сыном Старквезера! – воскликнул он.

Диллс стремительно развернулся и закрыл книгу с хлопком револьверного выстрела.

– Я сказал – всего доброго!

«А ведь он не шутил, – с ужасом думал Бент, неловко спускаясь по длинной лестнице к выходу. – Это не пустые угрозы. И что же мне теперь делать?»

Оставшись один, Диллс вернул книгу на прежнее место и прошел к столу. Когда он сел на стул, то вдруг обратил внимание на свои веснушчатые руки – они дрожали. Такая реакция рассердила и смутила его. Тем более что бояться ему было совершенно нечего.

Конечно, наниматели его покойного клиента желали бы сохранить свои имена в тайне. Но Диллс был уверен, что Бент ничего о них не знает и, как явный трус, просто блефовал. Разумеется, благодаря некоторым связям Старквезера Диллс мог с легкостью устроить так, чтобы Бент поймал смертельную мушкетную пулю. А в Кентукки это вообще выглядело бы так, будто его убил кто-то из бунтовщиков. Правда, такой план привел бы к определенным финансовым потерям для адвоката, но этого Бент знать не мог.

То, что родители, обладавшие массой достоинств, произвели на свет такого слабого и никчемного отпрыска, как Елкана Бент, обескураживало Диллса, в корне нарушая его представления о порядке вещей. Будучи рожденным в ужасной нищете где-то в глуши на Западе, Старквезер был одарен хитростью и честолюбием. Мать Бента от своей семьи получила не только прекрасное воспитание, но также богатство и высокое положение в обществе. А что же их сын? Какой жалкий итог! Возможно, некоторые незаконные связи и их плоды Господь проклинает еще в тот момент, когда падает семя.

Так и не сумев успокоиться и выбросить из головы своего недавнего посетителя, Диллс вынул из жилетного кармана маленький бронзовый ключ, отпер нижний ящик письменного стола и достал оттуда связку из девяти ключей побольше. Потом выбрал один из них и открыл стенной шкаф, после чего снова сменил ключ, чтобы отомкнуть стоящий в пыльной темноте железный сейф, в котором лежала одна тонкая папка.

Он всмотрелся в старое письмо, которое впервые прочел четырнадцать лет назад. Старквезер отдал это письмо ему на хранение в прошлом декабре, когда почувствовал себя по-настоящему плохо. Листок был исписан с обеих сторон. Взгляд адвоката остановился на подписи, и снова, как и всякий раз, когда Диллс видел это знаменитое имя, он был потрясен, изумлен и ошарашен.

В письме, в частности, говорилось: