Любовь и войны полов

В нашей маме погиб великий хирург, первооткрыватель и исследователь. Какой-нибудь Амундсен или Гумбольдт. Вернее, не столько погиб, сколько не раскрылся. И мир потерял одного из самых лучших и дотошных своих исследователей. Если бы вы знали, как мне жаль вас, люди…

Поэтому у мамы был бзик на музеи. И куда бы нас с ней не заносило, я не помню, чтобы она пропустила хотя бы один. Так, что во всех наших с ней городах, я лучше всего запомнил музеи. Прошла уйма времени, и в Сочи уже давно нет тех домов, где мы с ней останавливались – возле ресторана «Горка». Нет давно уже и самой прежней «Горки» с её пышной ротондой в стиле социалистического классицизма, с томной тенью огромных веранд под большими маркизами, степенностью вышколенных официантов, подававших вам блюда на маленьких блестящих металлических подносиках. Нет тира, где я утопил десятки эскадр и сбил сотни эскадрилий. На пляжах не продают больше моих любимых сочных сосисок в горячем бульоне, закрученных в большие стеклянные банки, нет на рынке громадных помидоров по 8 копеек за килограмм, нет моей любимой домашней сметаны в маленьких баночках и миндаля в сахаре. А самое главное: нет мороженого в цветных шариках!!!

Но кое-что, там ещё осталось: большие плетёные короба, в которых всегда привозил фрукты папа, лакированнные рапаны, самшитовые трости, тёмные очки и войлочные панамы, автобусы на Учан-су, дендрарий и музей Айвазовского…

Не знаю, правда, сохранился ли там ещё дом-музей Островского, но я был и там. В целом, я нахожу, что Сочи стал более провинциальным и я бы даже сказал, что и убогим – ничто в нём не напоминает той прежней помпезной роскоши моего далёкого советского детства!..

Но Сочи, в этом отношении, был город ещё не из самых страшных – труднее всего приходилось в Москве, где было три музея на квартал. Тут уже приходилось приобщаться к местной культуре по полной программе. Начинали обычно с центра – Мавзолей, Исторический, Политехнический, Ленина, собор Василия Блаженного, Третьяковка… Далее со всеми остановками. И вот, как-то, в одной из башен Василия Блаженного, где был тогда чуть ли не музей атеизма, вверху – на каких-то лесах, я и обнаружил кривые и ржавые, Пояса Верности. Видать, ими уже порядком попользовались.

Меня они заинтриговали, в основном, потому, что уж больно походили на капканы. Я правда, не совсем понял, как эти капканы ставятся и на какого зверя. И уж не помню точно, кто именно давал мне тогда пояснения, но наверняка это была не мама, которая считала, что существуют вещи, беседовать о которых «бестактно».

Сюда относилось довольно много тем, в частности деньги, говорить о которых было «крайне бестактно» и ситуации, когда можно было поставить человека в неловкое положение. Это называлось «быть бестактным вдвойне»…

Так или иначе, но ребёнком я рос начитанным и уже знал о существовании таких предметов в рыцарские времена, однако эти меня поразили своим примитивизмом – вроде железных лямок с замком и дырками. Больше всего меня интересовало, как дамы умудрялись в них писить и какать. Я пытался представить себе эту процедуру и не мог. Ещё меня интересовало, что будет, если рыцарь потеряет в битве ключ? Что тогда? Слесаря вызывать? Второе касалось размеров. Из тех девочек с которыми я был знаком, включая мою Мальвину, они вряд ли бы кому подошли, ну разве что на ногу. У меня сложилось впечатление, что их и делали для детей…

Так, что когда я узнал о добрачных обычаях бедуинов, они показались мне более гуманными. Арабы сшивали большие половые губы девочек ещё в младенческом возрасте, оставляя лишь небольшое отверстие для мочи и месячных. И когда куколку выдавали замуж, то сразу же, после свадьбы, муж расшивал невесту, получая товар, так сказать, «в фирменной упаковке». Но не все народы столь ревниво блюли свою девственность и столь ответственно к ней относились…

Фрейд, видимо, так никогда и не узнал, что имел массу своих идейных сторонников. Целый народ. Даже континент. Аборигены Австралии вели себя в точном указании с его учением, давно считая влагалище девственницы натурально «зубатым». Как и когда это у них повелось, неизвестно, однако местные мужчины от труда дефлорации напрочь отказались, предоставив это мероприятие старухам и шаманам. Кстати, от этого не так давно отказались и шведы и теперь бедные шведки, которым не терпится разрешиться от их постылой невинности, вынуждены покупать шампанское с цветами, чтобы встречать в портах корабли, полные матросов – авось кто-нибудь из мореманов, клюнет с голодухи, и на девственницу.

Хотя, в принципе, думаю, хватило бы одного сухогруза с Ванино, чтобы решить проблемы Швеции на несколько лет в обе стороны. Во всяком случае, когда наш героический ролкер «Иван Скуридин» простоял у пассажирского причала Находки всего лишь 6 часов, то триппер команде я лечил почти месяц – у половины нашего экипажа там текло, как из крана. Как знать, может маршрут Стокгольм-Ванино ещё и успеет стать «Круизом Века»!..