Любовь и замки

В эти дни она умерла душой, и после возвращения домой 15 июня 1575 года, в среду в 3 часа утра скончалась от приступа лихорадки в своем замке, который она отделала с такой любовью… и который был разрушен в 1810 году.

Следуя ее воле, ее тело, которое несли 6 нищих, было погребено под плитами одной часовни, не служившей более католическому культу, без какого-либо знака, указывающего на то, что здесь покоится самая смелая, великодушная и… упрямая принцесса этого смутного времени.

ЛА МОТТ-ФЕЙИ. Невеста Цезаря Борджиа

Одиночество опустошает сердце, но питает ум.

Камилла Белгуиз

При упоминании об этом замке вспоминается Шинон, куда 18 декабря 1498 года к французскому двору прибыл господин Цезарь Борджиа, сын папы Александра VI, ставший недавно кардиналом святой церкви. Золото и пурпур блистают как на людях, так и на упряжи, хотя никто у Туранжо не обращает внимания на то, что сын Его Святейшества непростой человек, и его следует принимать с большим уважением. Эта роскошь, выставленная напоказ, эта масса золота и пурпура, вызвала лишь насмешливые улыбки, возмущенные взгляды, но никак не настоящее восхищение.

По крайней мере по его приезде при дворе удалось удержаться от иронии. А для короля Людовика XII Цезарь был человеком, с которым следовало бы держаться внимательно. Кто знает, не спрятана ли в его багаже папская булла, которую французский король так лихорадочно ждет. Булла об аннуляции его брака с бедной Жанной Французской, дочкой покойного Людовика XI, безобразной, хромой и уродливой, но такой доброй! Эта драгоценная булла, благодаря которой Людовик смог бы жениться на женщине, которую он любит и которая была женой его предшественника Карла VIII – Анне Бретонской.

Но Цезарь решил отдать эту буллу за хорошую цену. Уже стоит вопрос о герцогстве – и в первую очередь о графстве Ди, но он хочет получить еще и жену! И ему не все равно какую: ему нужна принцесса королевской крови. Проболтавшись, Цезарь дает понять королю, что булла у него – вопреки тому, что говорил раньше. Но он отказался отдать данную грамоту, до получения гарантий, что ему найдут жену.

Это было лишним, Людовик XII был человеком слова. Женившись на своей бретонке, он приступил к исполнению обещания женить Цезаря. Сначала подумали о Шарлотте Арагонской, одной из фрейлин новой королевы. Ее отец, Фердинанд Неаполитанский не любил Борджиа, но, считая, что Цезарь красив, выглядит внушительно и может пленить юную девушку, Людовик XII сажает их рядом за стол. Попытка ничего не дала. Шарлотта откровенно сообщила, что господин Борджиа ей не нравится, и у нее нет никакого желания заразиться от него его болезнью: он болел оспой и иногда был вынужден носить маску, – и еще она не хочет ни за какие деньги показаться смешной и услышать однажды за своей спиной: «Кардинальша». Это катастрофа, тем более, что Цезарь злопамятен. Он оскорблен, говорит, что неаполитанцы рано или поздно заплатят ему, и начинает укладывать вещи. Борджиа собирается вернуться домой, пожаловаться папе и устроить скандал, а Людовик XII может похоронить навсегда свои надежды на герцогство Миланское.

Отчаявшийся король отдает приказ: дать возможность обиженному Борджиа выбирать между двумя другими фрейлинами королевы: его племянницей Катериной де Фуа и Шарлоттой д'Альбер, сестрой Наваррского короля и племянницей Алана д'Альбера, герцога Генуэзского. Выбор был сделан очень быстро: Шарлотта была блистательной красавицей и, конечно, выбрали ее, «самую прекрасную дочь Франции».

Но если Цезарь и согласился, то семья Шарлотты еще не была согласна. Начинается торговля. Король Наварры обещает приданое в 120 тысяч экю золотом, из которых он вряд ли заплатит больше половины. Алан д'Альбер обещает еще 30 тысяч экю, но требует кардинальской шапки для брата Шарлотты. Время идет, и Цезарь нервничает.

Наконец пришли к согласию и составили договор, о котором Цезарь Борджиа сказал: «Очень честный и выдающийся, умный и сдержанный…». Шедевр глупости, позволяющий начать подготовку к свадьбе. К большому огорчению невесты.

Прекрасной Шарлотте совсем не хотелось стать герцогиней Валенсийской. Помимо того, что он «старый священник», он много потерял в ее глазах, когда его болезнь снова обострилась. Его лицо покрылось оспинами, и ему пришлось носить маску. Это очень романтичная маска, отделанная золотом… При условии, если, не знаешь, что под ней. И, наконец, в глазах наваррской принцессы герцог Валенсийский всего лишь внебрачный сын, хотя и усыпанный драгоценными камнями, но остающийся всегда «мулом». И она не отказывает себе в удовольствии сказать об этом.