Любовь и жизнь леди Гамильтон

Он схватил Эмму за руку и поднялся с ней к трону. Охваченная странным оцепенением, Эмма не противилась. Какое-то мгновение сэр Уотфорд сидел на троне Люцифера. Его бескровные губы сложились в гримасу, как будто он сам смеялся над собой. Его руки что-то искали в складках широкого домино; затем он выпрямился и подошел к краю подиума. Теперь, когда он заговорил, голос его был абсолютно спокоен. В нем уже не было ничего резкого, он звучал тихо и мягко, как голос человека, погруженного в глубокое раздумье. Сэр Уотфорд не отвечал на выкрики толпы. Всякий раз он ждал, когда наступит тишина, и тогда продолжал свою речь.

— Вот вам тронная речь Асмодея. В короле народ хочет видеть высшее воплощение своей сути. Ваша суть проста. Я — самый простой из вас. Поэтому я ваш король. Жить и дать жить другим — так гласит закон. Люцифер издал второй закон: ничему не удивляться. Этот закон ложный. Кто ничему не удивляется, ничем и не интересуется. Тот же, кто ни к чему не проявляет интереса, не живет по-настоящему. Поэтому я отвергаю ложный закон и вместо него провозглашаю другой: интересоваться всем, стараться все постичь. Я хочу править любознательным народом и быть королем сенсаций.

Еще мальчиком я интересовался своими родителями, я их изучал. Они ненавидели и обманывали друг друга. Это было моей первой сенсацией. Юношей я интересовался дружбой и любовью. Я узнал их в тот день, когда лорд Балтимор увел мою жену, — это моя вторая сенсация. С тех пор я всегда удовлетворял свое любопытство и сполна насладился сенсациями. Лишь одна остается мне, последняя и самая большая: что предстоит нам по ту сторону жизни? Загадка всех загадок. Любознательный народ стремится решить ее. Но миссия короля — быть впереди и тут. Да разорвет он покров, за которым таится эта загадка. И пусть это будет моей миссией, моей последней сенсацией. Что будет потом? Я хочу ответа на этот вопрос. Я хочу знать, знать, знать!

Трижды повторяя это слово, он раздвинул складки своего домино и медленно, очень медленно поднес правую руку к виску.

Застывшие лица толпы были неподвижны. Царила мертвая тишина. Слышно было только потрескивание горящих факелов и легкое шипение воды, когда в нее падали горячие капли смолы.

Затем прогремел выстрел[15].

Под многоголосый вопль, в диком беге неслась Эмма, увлекаемая обезумевшей от ужаса толпой, — маленькая волна в пучине прибоя. Кто-то схватил ее, стараясь удержать. Перед ней возникло уродливое лицо сэра Джона, его губы пытались произнести какие-то невнятные слова. Она вырвалась, оставив в его руках свое домино. Он с проклятиями мчался за ней, стараясь ее поймать.

Повеяло ночной прохладой. В темноте простиралось обширное поле, вдали виднелась светлая полоса. Задыхаясь, она бросилась к полю, навстречу слабому мерцанию. Наконец она очутилась на берегу. К нему приближался корабль. Скрипел руль, крупная фигура шкипера поднималась над рекой.

У Эммы вырвался долгий пронзительный крик, полный смертельного ужаса. Ей ответил чей-то голос, чье-то лицо возникло перед ней…

Том?

Она без сознания упала в его объятия.

Глава девятая

Следующие недели проходили как во сне. Том поселил ее недалеко от гавани у матросской вдовы, зарабатывавшей на жизнь стиркой и шитьем. В скромной комнатке Эммы с окном, выходившим на улицу, на подоконниках цвело несколько растений, в зеленой деревянной клетке распевала канарейка, белоснежное белье покрывало узкую кровать у задней стены. В комнатке царили тишина и покой, столь благотворные для Эммы после всех треволнений последнего времени.

Тот же покой царил и в ее жизни. Она редко выходила из дома, только за книгами к букинисту поблизости; у него она покупала великие творения Шекспира, с которыми связывала свои дальнейшие планы. Потому что она по-прежнему не расставалась с мечтой стать актрисой, но отказалась от мысли быстро достичь желаемой с помощью чьего-то покровительства. Узнав цену, она твердо решила не платить ее. Теперь она полагалась только на свой талант, решив начать с малого и проторить дорогу наверх собственными силами.

Сначала, чтобы не быть Тому в тягость, она собиралась поискать возможность заработать кусок хлеба. Но Том и слышать об этом не хотел: ей нельзя растрачивать свои силы на заботы о мелочах жизни. Он зарабатывал достаточно, чтобы хватало на двоих, и считал себя братом, чей долг — убирать мелкие камешки с пути сестры.