Любовь и злодейство гениев

Весьма интересны воспоминания о последних днях жизни Пушкина, написанные А.Н. Амосовым со слов лицейского друга и секунданта Пушкина Константина Карловича Данзаса. Он пишет, что Дантес был французским подданным, хотя предки его происходили из Ирландии. Служа уже во Франции, отец его получил от Наполеона титул барона. Снабженный множеством рекомендательных писем, молодой Дантес приехал в Россию и поступил на военную службу.

...

«Секунданта Пушкина, подполковника Данзаса, военный суд первой инстанции приговорил к повешению. Затем приговор смягчили: разжаловать в рядовые и отобрать наградное золотое оружие. Позже этот приговор был заменен двухмесячным заключением в крепости».

(Цит. по: Рябцев Ю.С. Хрестоматия по истории русской культуры. Художественная жизнь и быт XVIII–XIX вв. М.: Владос, 1998. С. 504)

И вот однажды по Санкт-Петербургу вдруг разнеслись слухи, что Дантес ухаживает за женой Александра Сергеевича.

«Слухи эти – пишет А.Н. Амосов, – долетели и до самого Александра Сергеевича, который перестал принимать Дантеса. Вслед за этим Пушкин получил несколько анонимных записок на французском языке; все они слово в слово были одинакового содержания, дерзкого, неблагопристойного.

Автором этих записок, по сходству почерка, Пушкин подозревал барона Геккерена-отца, и даже писал об этом графу Бенкендорфу. После смерти Пушкина многие в этом подозревали князя Гагарина; теперь же подозрение это осталось за жившим тогда вместе с ним князем Петром Владимировичем Долгоруковым.

Поводом к подозрению князя Гагарина в авторстве безымянных писем послужило то, что они были писаны на бумаге одинакового формата с бумагой князя Гагарина. Но, будучи уже за границей, Гагарин признался, что записки действительно были писаны на его бумаге; но только не им […] [1]

Геккерен, между прочим, объявил Жуковскому, что если особенное внимание его сына к госпоже Пушкиной и было принято некоторыми за ухаживание, то все-таки тут не может быть места никакому подозрению, никакого повода к скандалу, потому что барон Дантес делал это с благородной целью, имея намерение просить руки сестры госпожи Пушкиной Катерины Николаевны Гончаровой.

Вследствие ли совета Жуковского или вследствие прежде предположенного им намерения, но Дантес на другой или даже в тот же день сделал предложение, и зимой в 1836 году была его свадьба с девицей Гончаровой [2] .

Во весь промежуток этого времени, несмотря на оскорбительные слухи и дерзкие анонимные записки, Пушкин, сколько известно, не изменил с женою самых нежных дружеских отношений, сохранил к ней прежнее доверие и не обвинял ее ни в чем. Он очень любил и уважал свою жену, и возведенная на нее гнусная клевета глубоко огорчила его: он возненавидел Дантеса и, несмотря на женитьбу его на Гончаровой*, не хотел с ним помириться. На свадебном обеде, данном графом Строгановым в честь новобрачных, Пушкин присутствовал, не зная настоящей цели этого обеда, заключавшейся в условленном заранее некоторыми лицами примирении его с Дантесом. Примирение это, однако же, не состоялось, и когда после обеда барон Геккерен-отец, подойдя к Пушкину, сказал ему, что теперь, когда поведение его сына совершенно объяснилось, он, вероятно, забудет все прошлое и изменит настоящие отношения свои к нему на более родственные. Пушкин отвечал сухо, что, невзирая на родство, он не желает иметь никаких отношений между его домом и господином Дантесом. Со свояченицей своей во все это время Пушкин был мил и любезен по-прежнему».

Как видим, ситуация складывалась нелепейшая, а главной причиной дуэли был исключительно дурной характер Пушкина.

Как отмечает Л.М. Аринштейн, друзья и родственники Пушкина, «как могли, пытались отговорить его от поединка. Особенно энергично действовали Жуковский и Е.И. Загряжская, тетка Натальи Николаевны. Жуковский, забросив все другие дела, по нескольку раз в день встречался с Пушкиным».

В результате в петербургском обществе подавляющее большинство было за Дантеса и барона Геккерена. Одним только этим, по словам Данзаса, и можно было объяснить тот факт, что дуэль не была остановлена полицией. Жандармы якобы были посланы в Екатерингоф, якобы власти думали, что дуэль должна была происходить там, а она была совсем в другом месте…

А вот что пишет по этому поводу М.И. Веллер: