Любовь и злодейство гениев

В результате он должен был немедленно выехать в свое родовое село Михайловское, а Елизавета Ксаверьевна — в Белую Церковь, к детям и матери. Но пока граф Воронцов отбыл в служебную командировку… Ну, точно, как в пошлом анекдоте… Последнюю неделю перед расставанием Пушкин и графиня Воронцова находились в Одессе одни… И вообще не стало помех свиданиям, и не надо было искать вороватого уединения в «приюте любви, пещере, прохлады полной»…

Своего следующего ребенка, дочь Софью, Елизавета Воронцова родила через восемь месяцев, и ее супруг долго не признавал этого ребенка.

А потом Александр Сергеевич оказался в Михайловском.

Про этот период жизни великого поэта у М. И. Веллера читаем:

«Мы не будем повторять сплетни про то, что через какое-то время по усадьбе стали бегать дети, слегка похожие на Пушкина, и иногда их продавали, потому что было крепостное право, и иногда помещики продавали своих крепостных с целью улучшить свое материальное положение: то есть они просто крепостных продавали и за это денежки получали. Мы не будем говорить, что великий поэт торговал своими детьми. Это, знаете, будет чересчур. Но крепостные дети бегали, и никто их, знаете ли, не отпускал на волю, не возводил в дворянское достоинство».

К этому добавим лишь, что в первые дни в Михайловском Пушкин умудрился поссориться с отцом: Сергей Львович обвинил сына в безбожии, и поэт остался в Михайловском один. Но он не особо расстроился и тут же сосредоточил свое внимание на соседнем селе Тригорском, где жила помещица П. А. Осипова со своими дочерьми. А потом в Тригорское приехала Анна Петровна Керн, племянница Осиповой… Та самая, которой очень скоро будет посвящено стихотворение «Я помню чудное мгновенье»…

Короче говоря, подражая веллеровской иронии, скажем, что мало было светлых дней в жизни Пушкина, ну очень тяготила его очередная ссылка. В результате он самовольно покинул Михайловское, решив, что пришла пора жениться. А раз так, он стал свататься к разным особам женского пола: и к молоденькой Анне Олениной, и ко многим еще. Но у Олениных в 1828 году он получил отказ: родители не хотели, чтобы их дочь вышла замуж за праздного гуляку — пусть и признанного поэта, — который к тому же был под надзором полиции. Отказали ему и в других местах.

М. И. Веллер констатирует:

«Все, к кому он сватался, все ему и отказали. Вполне приличные невесты. Потому что он был развратник, он был игрок, он был голодранец, он был человек ненадежный, и ценность он имел только как все-таки известный талантливый поэт […] и, по отзывам, хороший любовник, хотя очень неверный, и верность там отсутствовала в принципе. Вот, собственно, и все достоинства, а что же еще?..»

В результате Александр Сергеевич посватался к бесприданнице Наталье Николаевне Гончаровой.

Она была родом из-под Тамбова, и ее отец — Николай Афанасьевич — происходил из семьи купцов и промышленников, получившей дворянство во времена императрицы Елизаветы. Человеком он был неплохим, да только вот его отец — Афанасий Николаевич — держал в доме любовницу, француженку мадам Бабетт, и был очень расточителен. А еще Николай Афанасьевич Гончаров с конца 1814 года страдал тяжелым психическим заболеванием, вызванным травмой, полученной при падении с лошади. Ну и в завершение сей безрадостной картины — он сильно пил.

Итог подобной жизни предположить нетрудно: после смерти Афанасия Николаевича имение оказалось обременено долгом в полтора миллиона рублей. Огромная и по нынешним временам сумма, а уж про те времена и говорить не приходится…

Пушкин встретил Наталью Гончарову в декабре 1828 года на балу. В апреле следующего года он попросил ее руки, но и тут не нашел понимания. Еще через год он вторично сделал предложение, и лишь теперь согласие на брак было получено. Ну а венчание состоялось 18 февраля (2 марта) 1831 года. Оно произошло в московской церкви Большого Вознесения, что до сих пор стоит у Никитских ворот. Говорят, при обмене кольцами кольцо Пушкина упало на пол, а потом у него погасла свеча, а это, как известно, плохие предзнаменования…

Денег у молодых не было, и новоявленный глава семьи стал брать кредиты.

М. И. Веллер в связи с этим уже не просто иронизирует, он недоумевает:

«В советской историографии пропагандировалась та точка зрения, что проклятый царизм убил Пушкина. Ну, в общем, все, что было плохо, сделал проклятый царизм, а хорошее — это как бы вопреки.

Значит, проклятый царизм уплатил за Пушкина все его долги, а долгов было где-то там приблизительно 110–120 тысяч золотых рублей. Это я затрудняюсь сказать, сколько миллионов долларов в пересчете на сегодняшние деньги […].