Любовь - яд

Я с наслаждением пила малиновый чай и разжевывала не спеша домашнее печенье. Как же я соскучилась по этому вкусу, вкусу детства. Иван Владимирович смотрел на меня, подперев подбородок рукой, и улыбался. Только он мог вот так искренне радоваться встрече со мной. Он любил меня. Не за особые заслуги, не за внешность просто любил, как отец любит своего ребенка. Нормальный отец.

— Как ты изменилась, какой красавицей стала. Налюбоваться не могу.

— Да бросьте, это все современные ухищрения: краска для волос и косметика, плюс хирургическое вмешательство вот и красота налицо и на лице.

— Эн нет. Красота дело наживное, ты изменилась в другом смысле, стала взрослая уверенная в себе. Только не радуют меня эти перемены. Чувствую недоброе ты затеяла. Меня не обманешь. Зачем тебе вся эта информация? Вон денег сколько заплатила. Зачем ворошишь осиное гнездо?

Я нахмурилась. От Ивана Владимировича ничего утаить нельзя, видит меня насквозь.

— Пришло время платить по счетам. Они мне должны. Должны столько, что деньгами тут не рассчитаться. Вы меня не отговаривайте. Я к этому шла долгие годы. Училась, менялась, собирала информацию по крупицам.

Он тяжело вздохнул, подлил мне еще чая.

— Месть, Васенька разрушает. Да, она сладкая, когда мечтаешь о ней годами, а когда воплотишь, что останется? Пустота?

Он был прав, впрочем, как всегда, но у меня внутри и так пусто. Дальше уж и некуда.

— Ты бы Василиса, нашла себе парня хорошего, вышла замуж, семью создала, а ты все прошлым живешь. Все забыть его не можешь. Отпусти боль. Отпусти и начни жизнь с чистого листа.

Я поставила чашку на стол с такой силой, что весь чай расплескался на белоснежную скатерть.

— С чистого листа? Как начать? Кому я нужна со своими проблемами? Вы ведь помните приговор врачей — детей у меня скорей всего уже не будет. Так что семью мне не создать, мужчинам я не доверяю. Вот возьму все, что мне причитается с Чернышева и заживу новой жизнью с чистой совестью.

— А будет ли она чиста совесть твоя?

— Будет. Вы мне лучше конвертик отдайте.

Иван Владимирович подтолкнул ко мне пальцами большой желтый конверт. Я с нескрываемым удовольствием достала фотографии. Не буду лгать от увиденного мне стало не по себе. Не то чтобы я была в шоке, но все же надеялась, что Чернышев не такая скотина. Впрочем, напрасно надеялась. На снимках мой бывший возлюбленный совокуплялся, другого слова не подберешь, с несколькими дамочками легкого поведения. Снимки не очень хорошего качества, но видно, что девушки обслуживают по высшему классу и Чернышев стонет от наслаждения. В душе поднялась волна ярости. Черная волна, вызывающая дрожь отвращения. Я не стала рассматривать снимки дальше — духу не хватило. Перевернула их картинками вниз и достала другие документы. А вот тут еще интереснее — неуплата налогов, если хорошо покопаться за это можно и посадить эдак на пару лет. Но все на закуску. Вначале пошлю-ка я его милой жене снимки, а потом пожалею несчастную, а вдруг она мне что-то интересное расскажет. Более интересное, чем просто неуплата налогов. Ведь есть же у тебя Чернышев скелеты в шкафу, кроме Василисы?

— О чем задумалась, Вась?

— О том, что мало тут компромата, мне нужно больше, намного больше. Сведите меня с тем человеком, который делал эти снимки. Мне нужно поговорить с ним лично.

Иван Владимирович задумался, а потом осторожно вытер тряпкой разлитый мною чай.

— Васька, ты что затеяла? Чего добиваешься? По-моему тут достаточно чтобы разрушить его брак.

Я расхохоталась, истерично так, не смогла сдержаться.

— Разрушить брак? Этого ничтожно мало. Я хочу уничтожить его, раздавить, унизить, разорить.

Иван Владимирович посмотрел на меня с сожалением и я, черт возьми, не понимала его.

— Пять тысяч долларов, — процедила я, — жизнь моего ребенка стоила всего лишь пять проклятых тысяч долларов. Его ремень стоит дороже. Я хочу, чтобы у него не осталось ничего ни денег, ни компании, ни жены… НИЧЕГО. Как у меня когда-то. Мой сын мог пойти в этом году в школу… все могло быть иначе. Если бы он был жив, я бы не спала чертовых семь лет с Германом, я бы жила нормальной жизнью, а не просыпалась по ночам в холодном поту, слыша плач моего мертвого ребенка.

Иван Владимирович взял ручку и написал на салфетке номер телефона, подвинул ко мне.

— Поступай как знаешь, если тебе от этого легче. Только помни о том, что ничего нельзя вернуть назад и Егорку этим не вернешь.

6 ГЛАВА

Лифт остановился на седьмом этаже, и Артур прошел по ковровой дорожке в строну массивной стеклянной двери главного офиса компании "Трастинг Строй".

В офисе как всегда суета, кто-то носился с папками, уборщица гудела пылесосом, секретарша болтала по телефону и потягивала кофе из пластикового стакана. Сегодня Чернышев явился в офис раньше обычного. Света бросила на него удивленный взгляд и положила трубку.

— Кофе, две ложки сахара, — бросил Артур, даже не поздоровавшись, и пошел в кабинет.

— Артур Александрович там…