Любовь – игра, в которой всё серьёзно

Даже лишний час способен испортить позитивное впечатление от хорошенькой женщины и её божественного тела. Пусть лучше аромат пьянящих ощущений останется в тёплых воспоминаниях, волнующим послевкусием напоминая о волшебной встрече с прелестницей.

Претенденток на роль любимой он выбирал придирчиво и требовательно. Любил девушек стройных, фигуристых, с гитарообразными очертаниями стана, крутыми бёдрами, упругим бюстом и чувственными оленьими глазами.

Подобные прелестницы вызывали у него безотчётное желание сыграть на изысканном интимном  инструменте, извлечь из него чарующие мелодии и ритмы сладострастия.

Сева доверял своему отменному вкусу: если женщина будила воображение и фантазии, внутри начинало вибрировать, трепетать и гудеть, наполняя мир внутри и снаружи красочными волнующими переживаниями.

Любовь в гостинице Сева не признавал. Всё необходимое должно находиться под рукой.

Дотрагиваться до оголённых душевных струн, вызывать тонкие вибрации души и плоти Савелий научился основательно, виртуозно.

Уже через несколько минут уединённых интимных встреч женщины чувственно стонали, полностью подчинившись любвеобильному маэстро, требовали ускорения темпа с адажио до аллегро, но Сева не дозволял диктовать автору интерпретацию исполняемой пьесы.

Медленными плавными поглаживаниями, едва касаясь губами и пальцами чувствительных зон воспалённой желанием кожи, исследовал он тело женщины на наличие активных эрогенных зон.

Вскоре тело забавницы начинало сладко ныть, её бёдра плавно расходились в стороны, призывно раскрывая самую интимную из женских тайн, приглашая принять участие в азартной игре с удивительными правилами.

Комнату наполняли пьянящие ароматы весеннего луга, терпкие порывы пряного степного ветра, сладковатые запахи перезревших фруктов.

Время останавливалось, затекало в глаза горько-солёными каплями. Таинственным образом исчезали звуки, кроме гулких раскатов сердечных ритмов, отдающихся в каждой клеточке сосредоточенного на энергичном поступательном движении тела.

Окружающая пикантную сцену экспозиция расплывалась, плавно раскачивалась, таяла, голова и мысли парили в невесомости, как бы со стороны наблюдая за тем, как появлялся, пульсировал и вновь исчезал в глубине готового извергнуться кратера некий удивительный предмет, заполняющий гулкую липкую пустоту внутри женского тела.

Мужчина ускорял темп, взволнованно теребил набухшие виноградины сосков…

В этот момент на лестничной площадке что-то загремело, разорвав почти реальную картину пламенной страсти.

Савелий с удовольствием смаковал воспоминания о последней встрече с прекрасной шалуньей, с которой обменялся избытком чувств.

– Хороша была прелестница! Жаль, что так нелепо закончилось то пламенное рандеву.

У неё было загорелое упругое тело, хрупкое, почти невесомое внешне, но с сильными, развитыми мышцами. Умопомрачительный, пикантный вкус её нежной кожи и густого нутряного сока  Савелий до сих пор ощущал на языке.

Сладостное блаженное состояние растекалось по телу до кончиков пальцев, поглощало все  мысли, кроме страстного желания обладать. Ради повторения волшебных мгновений Сева готов был пойти на всё, даже жениться если нужно.

Напоследок шалунья выгнулась, запрокинула голову, с силой сдавила ногами его корпус, содрогнулась в конвульсии, забилась в экстазе. Если бы ей достало сил, мечтать и грезить было бы уже некому.

По счастью этого не случилось.

– Боже, это было нечто! Какая женщина. Я готов боготворить, поклоняться, умолять…

С тех пор у него не было женщины. Сева не мог забыть Эмму, так звали великолепную нимфу. Лучшей претендентки в жёны Сева и представить не мог.

– Вот только…

Женщина  тогда безбожно испачкала губной помадой и тушью для ресниц любимое полотенце, пролила на льняную скатерть кофе, оставила в мусорной корзине омерзительного вида салфетки, пропитанные непонятно чем, может быть, даже…

– Язык не поворачивается произнести вслух то, что Эмма ими протирала.

– Зачем, какого чёрта она напялила на грязные телеса лучшую рубашку, которую я привёз из Италии! Умывалась в ней, оставила следы от капель. Придётся теперь нести в химчистку. Вдобавок перепутала местами шампуни и кремы, забыла навернуть колпачок на зубную пасту.

Севу передёрнуло, – она сидела передо мной в непристойной позе, вульгарно раздвинув ноги, нагло оголила промежность, словно женщина лёгкого поведения, Даже не подумала застегнуть пуговицы на рубашке. Интересно посмотреть на её реакцию, если бы я щеголял перед ней в семейных труселях с эрегированным членом.

Тонкие чувства, окрылявшие его ночью, истаяли тогда, как прошлогодний снег. Его колотило от бестактности Эммы, от её оскорбительного поведения.

– Как можно жить с такой женщиной? Использованные трусы она засунула под подушку,  уходя, оставила на воротнике белоснежной рубашки оттиск накрашенных губ, забыла на вешалке зонт.

Несколько дней Сева тихо ненавидел Эмму, потом соскучился, снова захотел увидеть, начал мечтать и грезить о её нежном податливом теле, готов был простить те неблаговидные действия, лишь бы встретиться вновь.