Любовь или болезнь

Первый смотрел на меня внимательно. Ничего не говоря. Просто гладил по спутанным волосам. Его светло-серые глаза смотрели вопросительно.

Я подняла, кто это.

— Я в порядке, — проговорила хрипло, а после повторила: — Я в порядке.

И уползла от его объятий, скрываясь за одеялом.

— Нам пора, — подал голос тот же парень возле двери.

Тот, кто сидел возле меня, только кивнул на это. Ещё раз посмотрел в мои глаза, в этот раз глазами побитой собаки. Хотел протянуть руку, но, увидев, что я напряглась, опустил, не касаясь меня. Просто кивнул чему-то своему, вставая. После мужчины переглянулись между собой и ушли, оставляя меня в живых.

Находясь в каком-то трансе, сползла с кровати, заставляя тело двигаться. Из-за всех травм это получалось очень плохо. Тело горело, ныло и болело. Держась за стены, а другой рукой удерживая простынь, я медленно продвигалась к своей цели: я хотела найти Стёпу.

В коридоре лежали двое мужчин в луже крови, одетые в полицейскую униформу. Перешагнув через одного, я пошла в сторону второй спальни.

Что было на кухне, я не смотрела. Да и если бы кто-то был живой, давно бы подал голос. И моя первоначальная задача на тот момент была проверить, убедиться, что Стёпа жив.

— Только бы он был жив! — шептала, открывая дверь.

В комнате не горел свет. Подойдя к кроватке, я увидела спящего мальчика. Глаза заплаканные, грудка вздымается и опускается.

«Живой», — пронеслась мысль.

Ноги подкосились, и я осела на пол. Держась одной рукой за кроватку, другой зажимая рот, начала всхлипывать.

За окном послышались звуки приближающихся сирен. А через несколько минут входная дверь загрохотала. Стёпа проснулся и начал надрывно плакать, поднимая ко мне ручки. Дверь спальни открылась, и меня с криками заставили лечь на пол и заломили руки за спину, надевая наручники, после подняли и повели на выход. Простынь слетела.

— Что вы делаете?! Она же жертва! А ну немедленно освободили, изверги! Я на вас президенту пожалуюсь и во все новости, чтобы неповадно было обижать и так замученную девочку! — начала кричать соседка, забегая в коридор, толкая всех, наклонилась за простыней и прикрыла меня. Я смущённо скрывала ото всех лицо, спрятавшись за волосами. — Не видите, она голая, да ещё вся в ссадинах, или, думаете, она пистолет в вагине спрятала?! Лучше бы настоящих преступников искали! Вот так, милая, сейчас мы тебя освободим, — прокудахтала тётя Наташа, наблюдая, как расстёгивают наручники. — Я свидетель, всё расскажу, тут стены, как картон, я всё слышала, а её отпустите, как придёт в себя, на все ваши вопросы ответит. И я вам так скажу: туда этой всей шайке и место!

— Ответьте на вопросы и можете быть свободны, — произнёс мужской голос от двери.

Я не могла поднять голову, чтобы посмотреть в лицо, видела только полицейскую униформу. У меня не было страха, но чувствовала какую-то незащищённость. Неосознанно я прижалась к боку бабушки.

— Отстаньте от девочки, вот как придёт в себя, так и допросите, и мальчика мне отдайте… — снова затараторила старушка.

— Вы кто такая и почему лезете не в своё дело? — раздражённо спросил полицейский.

— Я какое имею?! Я бабушка, я соседка, скажи же, девочка, я ведь за вас в ответе? — и меня легонько потормошили.

— Да, — прошептала я.

— Вот видите, сейчас её отведу к себе, да и Стёпу пристрою, чтобы вам не мешали. А вы тут работайте, а она к вам завтра или послезавтра сама придёт, — кудахтала тёть Наташа.

После чего меня повели по лестнице в соседнюю квартиру, завели на кухню и усадили на стул.

— Алиса, ты пока посиди тут, ничего не трогай, я схожу за твоим братом и вернусь, — прошептала тётя Наташа.

После моего кивка та ушла.

Я смотрела в одну точку, а точнее, на один из магнитиков на холодильнике. Мыслей не было, я как будто находилась в каком-то пустом месте, где не было ничего и не было никаких звуков, пока в коридоре кто-то громко не прокричал мужским голосом: «Всё, тела можете забирать», — я вздрогнула и пришла в себя.

Увидела на себе серый плед, не наш, наверное, тёти Наташи, и своё грязное немытое тело.

Вздрогнув от отвращения, я пошла в ванную.

Нашла её за второй открытой дверью. Зайдя внутрь, включила воду, чтобы набралась ванная.

Не хотела в душ, не желала, чтобы ко мне прикасалось что-то липкое.

Когда вода набиралась достаточно, чтобы можно было в неё залезть, в ванную вошла бабушка.

— Что это ты надумала?! Вот, подожди, сейчас съездим в больницу. Врач тебя осмотрит, заключение сделает, вот тогда и помоешься, а так все улики смоешь, как доказывать будешь, что это они во всём виноваты?! — прошипела зло старушка, кладя сумки с нашими вещами на пол. — И не смотри на меня глазами побитой собаки. Вот, одевайся, и поехали. Такси я уже вызвала.

Дядь Лёша остался с братом, а я с тёть Наташей поехала в больницу.

Я думала, ад закончился, но он только начинался. В больнице меня опрашивали, осматривали, фотографировали, ещё раз осматривали, спрашивали и обсуждали все показатели, даже не стесняясь меня.

Так как квартиру опечатали, мы с братом ночевали у соседей.