Любовь, или Мой дом

В глубине исторического парка устроен грот, часто ошибочно принимаемый за место убийства Сергеем Нечаевым студента с очень показательным именем: Иван Иванов. Дело происходило двадцать первого ноября 1869 года. Нечаев и его товарищи по кружку «Народная расправа» решили организовать в академии, тогда называвшейся Петровской, расклейку антиправительственных листовок. Иванов, двадцатитрехлетний студент академии, прозорливо заметил, что эта акция, чего доброго, приведет к закрытию учебного заведения. Тогда Нечаев, заочно обвинив Иванова в предательстве и подстрекая ближайших клевретов, решил воспользоваться случаем, чтобы укрепить свой авторитет в глазах членов кружка и повысить в их рядах «революционную дисциплину». Убийцы заманили Ивана в парковый грот, ныне разрушенный, откуда нужно было общими усилиями достать типографский станок, якобы там закопанный. Большинство «народных расправщиков» ничего не знало об истинной цели сходки, но никто не пошевелил и пальцем, когда сопротивлявшегося студента душили и колошматили. Наконец Нечаев добил жертву выстрелом из револьвера в голову. Завернутый в пальто труп опустили в пруд, под прозрачный ноябрьский ледок, где его через несколько дней обнаружил крестьянин из близлежащих Петровских Выселок.

Нечаевцев судили и сослали на каторгу, а их главаря, бежавшего за границу и выданного России Швейцарией, заточили в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, где он умер ровно через тринадцать лет – день в день – после совершенного им убийства.

Трамвай, громыхая и позванивая, сворачивает на улицу Прянишникова, а затем, миновав Полиграфический институт на берегу широченного пруда, выкопанного украинскими холопами для своего гетмана Разумовского, останавливается у недавно вновь открытого кинотеатра «Байкал».

А я возвращаюсь мыслью на перекресток Вишневского и Костякова. По рассказу мамы, в шестидесятые годы в угловой дом с молочным магазином, чье помещение занято теперь очередным продуктовым супермаркетом, приехал к кому-то в гости Юрий Гагарин. Может быть, его пригласили выпить жившие здесь друзья, а возможно, цель визита была и более романтической. Но легче спрятать иголку в стоге сена, чем первого космонавта – в многоквартирном доме. Весть о нем тут же облетела окрестности. Толпа мгновенно запрудила перекресток, трамваи остановились, и началось: «Га-га-рин! Га-га-рин!» Бедному Юрию Алексеевичу ничего не оставалось, как распахнуть окно и махать собравшимся, улыбаясь своей фирменной улыбкой.

В этом же доме на первом этаже, где раньше располагалась детская поликлиника, притаился психоневрологический диспансер. Однажды в юности, в целях планового «закоса» от армии, я побывал там и побеседовал с дежурным врачом. На вопрос о занятиях я ответил, что сочиняю стихи. Женщина-врач попросила что-нибудь прочесть. Опасаясь, что мои чересчур понятные вирши не произведут нужного эффекта, я продекламировал наизусть из Хармса:

Грусти полны ваши неги
синих морок и луны,
это к буквам абевеги
мчатся ваши каплуны,

это, сделав дикий крик,
мчится разум, ошалев,
нашей мысли материк,
сокол духа, тела лев.

«Я не очень хорошо разбираюсь в поэзии, – сказала врачиха. – Но у нас есть другой доктор, Иван Петрович. Сейчас он в отпуске. Так вот он очень любит стихи и поэтов. Вы обязательно к нему приходите». Однако к Ивану Петровичу я не пошел – «сработала» неврология, и психиатрия уже не понадобилась.

Пока я предавался воспоминаниям, мимо прошел Ярослав Шапкин – еще один мой бывший одноклассник, как всегда сделавший вид, что не узнал меня. Он все такой же длинный и сухонький мальчик, но уже с седыми висками. Я его точно так же никогда не узнаю. Зачем? Что нам сказать друг другу? Помню, мой последний учитель биологии на последнем уроке обратился к классу со следующими словами, запомнившимися мне на всю жизнь: «Вы сейчас, ребята, окончите школу и разлетитесь соколами в разные стороны. И мы, ваши учителя, конечно, будем рады видеть вас снова. Заходите, когда пожелаете. Однако… – И тут биолог сделал многозначительную паузу. – Однако далеко не все из вас захотят навестить школу. Ведь здесь вас спросят о том, как складывается жизнь, чего вы в ней уже добились, а ответить и не испытать при этом чувство стыда за бесцельно потраченное время многим будет невмоготу».