Читаем Любовь, или Не такие, как все полностью

Все мои варианты она прокинула. Крутилась вокруг меня на этом скейте, смеялась и повторяла, что я туплю. Какой Казантип – говорит. Какое «Нашествие»? Наганджубасишься там и будешь голышом в море как обезьяна скакать. Я говорю – «Нашествие» – то в Завидове, моря там вроде нет. Она говорит – да без разницы. Все равно это никакие не воспоминания. Ты что, будешь в армии в этой про ганджубас думать? Я говорю – ну хотя бы. Ганжубашка – друг, про него тоже не грех вспомнить. А она говорит – не тупи, там наверняка этого добра тоже навалом. Мой папа любил повторять – свинья всегда себе грязи найдет. Реально продвигал эту поговорочку. А если он прав, то ты на грани логической ошибки. Какой смысл вспоминать о том, с чем ты даже не расставался?

Короче, я, как балерина, кручусь на одном месте, чтобы на нее смотреть, а рядом еще этот мелкий бухтит. Я говорю – а ты всегда в парикмахерской работала, такая умная? Она говорит – я там родилась. Дай пацану еще полтинник, а то задолбал. Я протягиваю мелкому пятьдесят рублей, а он – ни фига, теперь с тебя уже сотка. Или пусть эта черная скейт вернет. Амира ему говорит – за черную сейчас у меня отхватишь, а мелкий отвечает – я свистну, со всей Поклонной пацаны набегут, сама отхватишь. Я ему говорю – ты сотку свою получил? Отвали хотя бы на полчаса, никуда твоя доска не денется. Амира мне говорит – дипломат. Смотри какую штуку умею делать. И прыгает на этом скейте. А он под ней прокручивается. Я говорю – в парикмахерской научилась? Она смеется.

Короче, в итоге она задвигает следующую тему: воспоминания – это не так уж важно, они на плаву не удержат. Главное – к чему ты стремишься, чего ты ждешь. Как манны небесной. Я говорю – или как гречки. Она говорит – в армии вообще-то перловку дают. Я ей – ты-то откуда знаешь. Она говорит – у меня папа был в Азербайджане офицер. Когда еще там ваша армия стояла. Я говорю – круто. А сейчас он кто? Она снова подпрыгивает на скейте и говорит – никто. Его сейчас нет. Он другим занят. Я ей – ну не хочешь, не говори. Только я не знаю, к чему я стремлюсь. Точно не к перловке.

Она спрыгивает наконец с этого скейта и говорит – мы все стремимся к незавершенному. Я говорю – в смысле? Она смотрит на меня так серьезно, хотя видно, что запыхалась, и говорит – я в детстве, когда у бабушки в деревне была, на чердаке нашла старую книжку «Дети капитана Гранта». Все лето ее перед сном читала, но дочитать так и не смогла. Я говорю – почему? Она говорит – книжка не вся была. Половину кто-то оторвал. Я даже не знаю, сколько там страниц не хватало. С обложкой оторвали напрочь. Так что я до сих пор не в курсе – нашли они своего отца или нет. Я говорю – и что? Она отвечает – мне от этого жить интересно. Они там в Патагонию какую-то собрались. Даже не знаю, где это. Вот все еще плывут. Я говорю ей – так дочитай. Она смеется – нет, пусть плывут. Надо и тебе такую фишку придумать. Чтобы ты из армии вернуться хотел. Я говорю – я и так хотеть буду. Она головой мотает – это другое. Надо обязательно что-то недоделать. Тогда у тебя будет сильный мотив. Надо начать что-то и не закончить. Во-первых, останется воспоминание, а во-вторых – непонятки. С непонятками жить намного прикольней, это уж ты поверь мне. Я говорю – ну ладно, поверю. А что будем делать в этом направлении?

(3 comments – Leave a comment)

masya212

2011-06-19 08:40 am (UTC)

Пипец, она тебя разводит. Меня просто зло берет, Баюшкин, ты реально тупой.

krasnoperetz

2011-06-19 10:16 am (UTC)

Нет, ну а почему сразу тупой? Вот Машка всегда так – сама уехала и все у нее тупые. Я, например, с этой девушкой соглашусь. По-любому ведь та вечеринка лучше запомнится, где не догнался. А если хватило, то вспоминать уже не о чем, тогда все как обычно. И башка наутро трещит. Так что верная философия. Саня, друган, ты скажи – философ-то как, симпатичный? Ты там надолго завис?

zombotron

2011-06-19 10:34 am (UTC)

Да, да, кстати, это интересный вопрос. По поводу философа.

foolhunter

June 19th, 14:27

СЕКС-БОТ

Сори, предыдущий пост не закончил. Спать уже сильно хотел. К тому же решили теперь не все сразу доделывать. А философ – да, симпатичный. Ну, или нет. Я не знаю. Дело не в этом.

Короче, я спускаюсь в метро – она там стоит посреди зала с этим скейтом в руках и мне показывает большой палец. Я говорю – а чего не уехала? Я думал, ты меня кинуть решила. Она смеется – всегда мечтала о сексуальном ботане. Редкая комбинация. Я говорю – ну спасибо, только мне из-за тебя, по ходу, зуб выбили. Ты предупреждай в следующий раз, когда что-нибудь такое замутишь. А то рванула на своем скейте. Я-то не могу так быстро бежать. Они меня за пару секунд догнали.

Перейти на страницу:

Все книги серии Антология современной прозы

Похожие книги

Текст
Текст

«Текст» – первый реалистический роман Дмитрия Глуховского, автора «Метро», «Будущего» и «Сумерек». Эта книга на стыке триллера, романа-нуар и драмы, история о столкновении поколений, о невозможной любви и бесполезном возмездии. Действие разворачивается в сегодняшней Москве и ее пригородах.Телефон стал для души резервным хранилищем. В нем самые яркие наши воспоминания: мы храним свой смех в фотографиях и минуты счастья – в видео. В почте – наставления от матери и деловая подноготная. В истории браузеров – всё, что нам интересно на самом деле. В чатах – признания в любви и прощания, снимки соблазнов и свидетельства грехов, слезы и обиды. Такое время.Картинки, видео, текст. Телефон – это и есть я. Тот, кто получит мой телефон, для остальных станет мной. Когда заметят, будет уже слишком поздно. Для всех.

Дмитрий Алексеевич Глуховский , Дмитрий Глуховский , Святослав Владимирович Логинов

Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Социально-психологическая фантастика / Триллеры
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза