Любовь. Инструкция по применению

Бессознательно подражая Орландо, Эми в глубоких раздумьях сидела на полу посреди разбросанных газет, в которых писали про нее. Орландо, тем не менее, набрался смелости покинуть номер и сидел в ресторане гостиницы, попивая черный кофе. Там он и встретил знакомую гордую грудь, наполовину прикрытую чьей-то миской овсянки. ЭМАНСИПИРОВАННАЯ ЭМИ?! Он тоже не мог в это поверить. Как она позволила заснять себя на камеру во время секса с каким-то карабкающимся по социальной лестнице фотографом? Ему стало жаль ее. Но несмотря на то, что Орландо был очень порядочным и добродушным, он все же с некоторым ехидством понадеялся, что Эми получила хороший урок на будущее. Орландо знал, что это могло случиться с каждым. Он знал это даже слишком хорошо, ведь его не один раз ловили в неподобающем виде и в тупиковых ситуациях.

Но тем не менее, его сейчас не слишком тянуло к философским размышлениям. В глазах Эми был блеск, который Орландо частенько замечал за своей бывшей женой. Эми, возможно, и не полностью несет ответственность за вчерашнюю историю в газетах, но эта история ее явно не очень опечалила! А его волнение она окрестила паранойей! Может быть, теперь Эми проявит больше сочувствия к его мукам? Несмотря на все, Орландо безумно хотел обнять ее и желал, чтобы она перешагнула через свою гордость и позвонила ему. Но на каком-то уровне подсознания он чувствовал, что нужно дать Эми время. Ее организм должен самостоятельно избавиться от попавших в него ядовитых веществ! Поэтому Орландо паковал чемоданы, чтобы в тот же день улететь в Новую Зеландию, и делал это с таким благоразумием и терпением, которым позавидуют даже буддистские монахи.

Позже в тот же день Эми незаметно покинула здание «Вог» в эскимосской куртке от Исаака Мизраи, надев на голову отороченный мехом капюшон, а на глаза — очки. Она лично настояла на подобной экипировке, так как была уверена в том, что волосатые курьеры, спешащие по тротуарам Ганноверской площади, — на самом деле замаскированные папарацци. Люсинда тщетно пыталась отговорить ее.

— Эми, эти парни даже не думали маскироваться, когда шныряли под балконом принцессы Дианы у Кенсингтонского дворца, пытаясь заснять ее в одних бигудях и нитке жемчуга! Что, черт побери, заставляет тебя считать, что они пойдут на такие жертвы просто ради того, чтобы запечатлеть, как ты уходишь с работы в дождливый понедельник?

— Потому что — клянусь тебе — вон тот, с ярлыком курьерской службы на спине, лысый с хвостиком, определенно ошивался тогда у дома Орландо! И у гостиницы! Я бы везде узнала эти глаза-бусинки, мне они даже в кошмарном сне снились!

— Милая, тебе не кажется, что ты просто слегка мелодраматична? — протянула Люсинда. У Орландо, может быть, терпение, как у святого, но Люсинда чувствовала, как ее нимб сползает с головы.

— Люсинда, говорю тебе! Давай найдем что-нибудь, что закроет лицо и, конечно же, тело, а потом вызовем такси и попросим секьюрити сообщить, когда оно приедет.

— Послушай, я уверена, что ты будешь в полной безопасности и на метро, ты же не топлесс будешь, правда? — Люсинда тут же пожалела, что сделала это ехидное замечание. Просто после пяти часов в одной комнате с Эми и ее раненой, но тем не менее очень быстро поправляющейся душой, она чувствовала себя заезженной лошадью.

— Люсинда, мне нужна поддержка друзей! А ты язвишь!

— Прости, милая. Слушай, вот чудесный плащ, который закроет лицо, и очки. Никто на тебя даже не посмотрит.

Но естественно все смотрели: в своем стильном и экстравагантном прикиде — очках от солнца и эскимосской куртке — и это в апреле! — Эми являла собой любопытное зрелище даже для тех, кто привык созерцать странных личностей, курсирующих в непосредственной близости от здания журнала «Вог». Но если кто-то и бросал взгляд в ее сторону, то видел симпатично одетую Люсинду с ее сияющими кудрями, собранными в хвост безукоризненной формы и спадающими на плечи, а с рядом с ней — «нечто», у которого явно были не все дома. Да, этой определенно не суждено выиграть в местном конкурсе красоты! Поэтому Эми, пусть и таким прискорбным образом, удалось достичь желанной анонимности.

Оказавшись у Люсинды, они уселись перед экраном телевизора и посмотрели шестичасовые, девятичасовые и десятичасовые новости. А вдруг в разделе «и наконец…» всплывет краткое сообщение о последней возлюбленной Орландо Рока? Вдруг пару строк подсунул в общую сводку какой-нибудь дежурный менеджер, испытывающий склонность к грязным подробностям и упругой груди второго размера? Ни-че-го. Люсинда не слишком страдала из-за того факта, что в обязанности няньки входил еще и просмотр новостей, так как была влюблена в ведущего Питера Сиссонса. С тех самых пор, как увидела его в момент национального кризиса, когда он хмурил брови, задавая страшно заумные вопросы правительственным министрам, Люсинда находила его возмутительно сексуальным. Но это уже другая история, и ее она лучше оставит при себе. Что Люсинду сейчас действительно волновало — так это Эми, с нескрываемым удовольствием пустившаяся в плавание по волнам медиа-проституции.